— Что им от меня нужно, сеньор? — спросил
Казарес. — Или в этой стране снова тоталитарный режим? Почему я не могу
приходить в своей отель когда хочу и с кем хочу?
— Подождите, Карлос, — попросил Дронго. —
Конечно, вы можете приходить когда хотите, но, ради бога, объясните нам, где вы
были все это время. Мы ведь волновались за вас, с ума сходили. Где вы
пропадали?
— Я был с дамой. — сказал Казарес, указывая на
молодую женщину, стоявшую у дверей. — Это сотрудница библиотеки, мы
познакомились вчера утром, и я был у нее в гостях.
Дронго заметил темные круги под глазами женщины. «Кажется,
этот маленький испанец — настоящий сексуальный гигант», — стараясь не
расхохотаться вслух, подумал Дронго.
— Значит, вы были все время с ней? — спросил он,
уже с трудом сдерживая смех.
— Я был с этой сеньоритой и не намерен отчитываться
перед кем бы то ни было, — гордо заявил Карлос Казарес.
И тут Дронго прорвало. Он начал громко хохотать, согнувшись
почти пополам. Его громкий смех был слышен на всем этаже. Он хохотал так
заразительно, что Карлос тоже захохотал следом, а за ними заулыбались даже
сотрудники ФСБ.
— Что происходит? — спросил ничего не понявший
Хоромин. — Почему вы смеетесь?
— Он был на свидании с дамой, — объяснил, давясь
от смеха, Дронго, — а вы, как всегда, заподозрили заговор. Нельзя быть
таким подозрительным, Хоромин.
Карлос продолжал смеяться. Но Хоромин даже не улыбнулся.
Резко повернувшись, он направился на второй этаж свой номер. А Дронго
торжественно сказал Казаресу:
— Вы — первый мужчина в Европе. Отныне и навсегда
Карлос Казарес — первый мужчина в объединенной Европе. Я теперь буду вас
называть только так.
По-английски это прозвучало особенно торжественно. Казарес
растрогался, достал платок, вытер лицо и, улыбнувшись, вдруг подмигнул Дронго и
сказал:
— В таком случае вы — второй мужчина Европы. Можно и
мне так вас называть?
И они снова расхохотались. Сотрудники ФСБ смотрели на них,
не понимая, чему так радуются эти двое.
Вильнюс. 26 июня
Дорога от Калининграда до Вильнюса заняла почти весь день, и
они прибыли в столицу Литвы лишь к вечеру. Гостей разместили в старом,
оставшемся с советских времен огромном отеле «Литва». Наверное, в советские
времена что была показательная гостиница — большая стеклянная коробка с
многочисленными номерами и со встроенными в них деревянными шкафами. Но с
течением времени у шкафов стали отваливаться дверцы, дизайн здания морально
устарел, и сама гостиница стала лишь отблеском былой славы лучшего отеля этой
прибалтийской республики.
Участникам забронировали более ста сорока номеров. И лишь
литовские представители разъехались по домам, чтобы встретиться с семьями после
довольно долгого отсутствия.
Вечером в мэрии Вильнюса состоялся торжественный прием, на
котором выступил мэр столицы и руководитель проекта Томас Вольфарт. Гости
разбрелись по большим залам, где на столах стояли разнообразные закуски и
напитки. Дронго немного опоздал в мэрию и, приехав, увидел стоявшего на
лестнице Джеймса Планнинга, одетого в строгий темный костюм. На этот раз на нем
был костюм от Бриони и темный галстук от Армани. Дронго появился в сером
костюме от Валентино и коллекционном галстуке от Живанши. Оба внимательно
посмотрели друг на друга. Если англичанин предпочитал обувь исключительно своей
страны, то Дронго уже много лет носил обувь только фирмы «Балли».
— Вы хорошо выглядите, — сказал Дронго, обращаясь
к англичанину. — Честное слово, вас можно принять за агента британской
разведки. Никто другой не мог бы выглядеть столь элегантно.
— А вас можно принять за русского шпиона, —
парировал Планнинг. — Вы одеваетесь так, что всем сразу становится ясно,
на какие доходы вы живете. Неужели ваша частная практика приносит столько
денег?
— Не меньше, чем ваша государственная служба,
Планнинг, — улыбнулся Дронго.
К ним подошла представительница Швеции Инна-Линна Линквист.
Когда-то она жила в Белоруссии, затем переселилась в Швецию, однако по-прежнему
считала своим родным языком русский.
— Вы прекрасны выглядите, — сказала она, обращаясь
к обоим мужчинам. — Кажется, вы самые элегантные мужчины в нашей группе.
Разрешите провести один тест.
— Какой тест? — не понял Планнинг, которому Дронго
перевел ее вопрос.
— Скажите, от какой фирмы у меня ремешок и
блузка? — спросила, лукаво улыбнувшись, Инна-Линна.
Дронго перевел ее вопрос, и они, переглянувшись,
усмехнулись. Для них подобные вопросы не было сложными.
— Ремешок от Ланвина, — сразу сказал Планнинг.
— А блузка от Кензо, — добавил Дронго.
— Точно! — всплеснула она руками. — Откуда вы
узнали? Вам сказал мой отец? Он подарил мне эти вещи сегодня вечером. Он живет
в Вильнюсе уже много лет.
Дронго видел ее отца в отеле. Это был красивый пожилой
человек с аккуратно подстриженными бородкой и усами, похожий на русского
дворянина начала века. У него были красивые руки, и он говорил на том
правильном русском языке, на котором уже давно не говорили в самой России.
— К сожалению, мы не имеем чести знать вашего
отца, — поклонился Дронго. — Но я думаю, что мы могли обойтись и без
подсказки. Дело в том, что мы с моим другом часто путешествуем, а во время
поездок вольно или невольно обращаем внимание на товары разных компаний и фирм,
известных на Западе.
— Интересно, — кивнула она, — идемте скорее,
там уже начали.
Она побежала по лестнице наверх. Планнинг взглянул на нее,
потом на Дронго и несколько недовольно заметил:
— Настоящая ярмарка тщеславия. Зачем вы сказали ей про
Кензо? Могли бы и не угадать для приличия.
— Не хотел отстать от вас. Вы ведь правильно назвали
фирму «Ланвин». С вашим феноменальным вкусом…
— Не нужно, — отмахнулся англичанин. — Вы,
между прочим, носите только коллекционные галстуки, тогда как у меня они
обычные.
— Зато ваш костюм стоит в несколько раз дороже моего. У
меня — от Валентино, а у вас — от Бриони. Кажется, в фильмах Джеймс Бонд ходит
именно в таких костюмах.
— Не нужно меня сравнивать с этим кретином, —
мрачно заметил Планнинг. — Я ведь вам говорил, что ношу только костюмы от
Бриони. И то благодаря капиталам, которые скопил мой покойный отец.
— Вы идете на прием?
— Нет, конечно. Я жду машину из нашего посольства.
Признаюсь, здесь я чувствую себя почти свободным. После плотной опеки, которой
меня подвергли в Калининграде.
— Скажите спасибо, что все закончилось таким образом.
Кажется, в демократической Португалии прием был гораздо хуже.
— Это еще нужно выяснить, кто в нас стрелял, —
резонно заметил Планнинг.
