У Марты Лавины подобного не допускалось. Ее танцовщицы были
действительно танцовщицами. Ее хостессы были скромного поведения, с необычайно
изящными фигурами и одеждами.
Говорят, будто однажды Марта Лавина сказала: «Хорошая
хостесса должна отвечать трем требованиям: обладать невинной внешностью,
возбуждающим телом и не иметь под платьем ничего, кроме соблазнительных
изгибов».
Все заведения Лавины размещались неподалеку от города в
тщательно продуманных точках.
Сидя за своим столиком на вилле «Лавина-3», Мейсон разглядывал
публику в зале ресторана.
Около двадцати завсегдатаев за длинным столом были вовлечены
в оживленную, приправленную алкоголем дискуссию. Они, очевидно, недавно
закончили ужин и сейчас принялись за кофе и ликеры, посвящая оставшуюся часть
вечера общению. Официанты оставили этот столик в уединении, подходя получить
заказ лишь тогда, когда кто-либо из сидевших за ним подзывал их взмахом руки.
Острый контраст между тем, как обслуживалась эта компания, и
той манерой, в которой официанты вежливо обращали внимание простых посетителей
на значимость пространства, занимаемого ею, подтверждал, что эта группа была
элементом той «атмосферы», которую Марта Лавина так стремилась поддерживать и
которая так хорошо окупалась.
Свободных столиков оставалось немного, большую часть времени
в заведении было людно, и Мейсон решил, что наплыв посетителей не спадет,
пожалуй, и после полуночи.
Отличить профессиональных хостесс было сложно. Они держались
совершенно незаметно и не вступали в переговоры с присутствующими.
Однако когда зазвучала танцевальная мелодия, Мейсон,
наблюдавший за парами на площадке, заметил ужинавших до этого в уединении двоих
мужчин, танцующих с молодыми симпатичными девушками. Когда танец закончился,
девушки присоединились к мужчинам за их столиком. Они были общительны, с яркой
внешностью и спокойными манерами и практически ничем не отличались от других
красивых молодых женщин, присутствовавших в зале.
Мейсон подал знак метрдотелю, и тот заспешил к его столику.
— Петти сегодня здесь? — спросил адвокат. Брови метрдотеля
слегка приподнялись:
— Вы знаете Петти?
— Я знаю того, кто знает ее.
— В данный момент ее нет поблизости, но я мог бы поискать, —
проговорил метрдотель, не отрывая глаз от скатерти.
— Я хочу предложить ей составить мне компанию, если,
конечно, она согласится, — сказал Мейсон и вложил еще пять долларов в руку
метрдотеля. — То было за столик. Это — за Петти, — пояснил он.
— Подождите немного, — попросил метрдотель. Делая заказ
официанту, Мейсон придирчиво выбрал блюда, продемонстрировав, что желает все
самое лучшее и не беспокоится о цене.
Когда заказ принесли, адвокат лениво принялся за еду,
отрешенно поглядывая на танцующих.
Просмотрев шоу, которое оказалось значительно интереснее,
нежели неизменные представления в заурядных ночных кабаре, Мейсон почувствовал,
что за ним украдкой, так, что он едва ощущал этот взгляд, с еле уловимой
улыбкой на губах наблюдает молодая стройная женщина. Ее глаза были такими
карими, что черный зрачок казался неотличим от радужной оболочки. Убедившись,
что Мейсон заметил ее, она направилась к его столику, двигаясь так плавно, что
каждая линия ее фигуры проступала через облегающее платье, в которое она была
одета.
Мейсон откинулся на спинку стула.
— Петти?
Улыбаясь, она протянула ему руку.
— Добрый вечер. Очень приятно вас видеть. Мы уже
встречались?
Обойдя вокруг столика, Мейсон помог ей сесть. Почти в ту же
секунду над ними склонился расторопный официант, и Петти заказала виски с
содовой, выбрав шотландскую марку двенадцатилетней выдержки.
Сидя и поигрывая кофейной ложечкой, Мейсон ощутил, как
внимательно его рассматривает девушка.
— Я очень благодарен, что вы сжалились надо мной, — сказал
он ей. — Мне было ужасно тоскливо сегодня. Ужинать в одиночестве — занятие не
из приятных.
Она улыбнулась в ответ:
— Теперь вы уже не в одиночестве.
— Я польщен. Счастливый случай, выпавший на мою долю,
полностью компенсирует скуку предыдущих часов этого вечера.
— Вы спросили обо мне, назвав мое имя?
— Да.
— Откуда вы меня знаете?
— Я слышал о вас, — ответил Мейсон. — Вы были заняты?
Она быстро покачала головой и после короткой паузы сказала:
— Нет. Меня здесь не было. Я… я ходила домой…
Мейсон промолчал.
— Одна, — добавила она.
Лицо Мейсона продолжало хранить безучастное выражение.
Немного успокоившись, она продолжила разговор:
— От кого вы слышали обо мне?
— С вами знаком мой друг.
— Но я здесь совсем недавно.
— Об этом я уже догадался.
Она улыбнулась:
— Что-что, а болтливым вас не назовешь. Официант принес
виски. Мейсон наклонился к девушке, и ее глаза взглянули на него поверх края
бокала. Оценивающие глаза, таящие неуловимое, не поддающееся с ходу определению
выражение.
Она была высока, изящна, с длинными темными ресницами и
каштановыми, отливавшими в полумраке бронзой волосами. Ее губы были аккуратно
подведены помадой и поэтому, казалось, всегда чуть-чуть улыбались, даже когда
глаза светились осторожностью и недоверием.
Шоу закончилось, и оркестр заиграл танцевальную мелодию.
Мейсон вскинул брови в молчаливом вопросе.
Ее кивок выглядел почти застенчиво.
Мейсон поднялся из-за стола, и мгновение спустя она уже
скользила по танцплощадке в его объятиях.
Несколько минут оба молчали.
— Вы действительно хорошо танцуете, — наконец сказала она.
— Благодарю за комплимент, а то мне уже начало казаться, что
я кружусь по паркету в обнимку с кустом репейника, — признался Мейсон.
Она засмеялась, на мгновение прильнув к нему крепче. Мейсон
ясно ощутил изгибы скрытого под складками материи тела, и ему стало очевидно,
что, помимо платья, бальных туфель и чулок, на ней не было надето абсолютно
ничего.
— Вы любите танцевать, не так ли? — спросил адвокат.
— Обожаю, — ответила она, но потом задумчиво добавила: — С
некоторыми. Мне… мне нравится танцевать не со всеми.
Она снова притихла, и по ее плавным движениям Мейсон понял,
что она целиком растворилась в ритме музыки.
