— Господи, ну и дела! — воскликнула она. — Мне только и
оставалось, что стоять там с открытым ртом, словно дурочке!
— Расскажите нам все подробно, — попросил Мейсон.
— Когда я постучала, — начала Мэри, — эта женщина подошла к
двери и приоткрыла ее на щелочку. Дверь была на цепочке. Я сказала, что хотела
бы войти и поговорить с ней. Я сказала, что мне не нужно ничего, кроме правды,
что я взываю к ее сердцу и хочу…
— Что сказали вы, значения не имеет, — перебил Мейсон. — Что
сказала она, что она сделала?
— Она сказала: «У меня нет больше сил выносить эту травлю.
Стойте, и я покажу вам, до чего вы меня довели!» На какое-то время она покинула
меня, но скоро вернулась с коричневым пузырьком. Она сложила левую ладонь
лодочкой и высыпала в нее из пузырька горку таблеток. Боже, их было, наверное,
штук двадцать или тридцать! Потом она закинула всю горсть в рот и принялась
хрустеть ими. Никогда не забуду вид этой женщины, этот безумный, дикий взгляд
ее глаз, эти раздутые таблетками щеки, их хруст на ее зубах и губы в белом
налете порошка. А потом она убежала прочь, вернулась со стаканом воды и стала
глотать их, давясь и пытаясь произнести что-то вроде: «Смотри, до чего вы меня
довели», но слова выходили очень неразборчиво.
— И тогда вы побежали вниз и позвонили Дрейку? — спросил
Мейсон.
— Да. Я не знала, что еще можно сделать. Я была в шоке.
Мистер Дрейк успокоил меня и сказал, что обо всем позаботится, что мне лучше
вернуться назад к мисс Стрит и что если станет известно, будто я довела девушку
до самоубийства, то это может иметь неблагоприятные последствия, и такая шумиха
нежелательным образом отразится на деле дяди Альберта.
Мейсон кивнул.
— И как я теперь поняла, «скорая» приехала, забрала ее, и
затем она просто исчезла, — сказала Мэри.
— Нам не удалось пока выяснить, в какую больницу ее
доставили.
— А что это за сообщение в вечерней газете о предъявлении
дяде Альберту обвинения в убийстве?
— Это одни слова, — отмахнулся Мейсон.
— Там говорится, хотя имя дядя открыто и не названо, будто
свидетельница по делу об убийстве Дафны Хоуэлл дала на опознании утвердительный
ответ и что человек, которого она опознала, в настоящее время является
обвиняемым на процессе, проходящем под председательством судьи Игана, что
приговор ему будет вынесен в понедельник и что власти решили дождаться окончания
этого разбирательства, прежде чем выдвигать против него новое обвинение.
Мейсон кивнул.
— Будь я плаксой, — сказала Мэри Броган, — я бы сейчас
залила вам слезами весь стол. Но я буду драться! Я же знаю, что за всю свою
жизнь дядя Альберт никого не ограбил, и совершенно уверена, что он никогда даже
не помышлял об убийстве. Да он мухи не обидит! Эти обвинения — самая
отвратительная, гадкая, глупая ложь, которую я когда-либо слышала!
— Говорите, говорите, Мэри. Вам необходимо высказать все,
что у вас на душе.
— Дело не в том, что у меня на душе, а в той
ответственности, которая лежит на ваших плечах, мистер Мейсон. Я… я раньше
никогда и не подозревала, как много зависит от адвоката. Кажется, я сейчас
все-таки заплачу.
Она сощурила глаза, достала из сумочки носовой платочек и
произнесла:
— Нет, как бы не так! Я буду драться.
— Так-то оно лучше, — проговорил Мейсон.
— Но нам же нечем сражаться, у нас нет оружия. Присяжные
прочтут заметку в газете и решат, что дядя Альберт — закоренелый убийца… Почему
присяжных не изолировали? Они ведь не должны читать газет.
— Подразумевается, что они воздерживаются от чтения местной
прессы, в частности от чтения уголовной хроники.
— Ха! — воскликнула девушка.
— Да если бы я была присяжным заседателем, то, увидев в
газете что-либо относящееся к делу, уж конечно, прочла бы, и, думаю, любой
другой поступил бы в такой ситуации точно так же.
— В понедельник я попытаюсь добиться признания дальнейшего
разбирательства незаконным ввиду преждевременно допущенной огласки, — сказал
Мейсон.
— И судья пойдет на это?
— Только не судья Иган. Он выговорит обвинению за утечку
информации и потом скажет, что присяжные были проинструктированы не читать
уголовной хроники, и дальше этого не двинется.
— Итак, в нашем распоряжении чуть больше суток. Можем мы
предпринять хоть что-нибудь?
Мейсон кивнул:
— Я подозреваю, что существуют две девушки по фамилии
Кейлор, вероятно сестры. Я сомневаюсь, что та Кейлор, с которой я разговаривал
вчера вечером, и та, что исчезла из юридической библиотеки, — одно лицо.
Очевидно, девушки обладают большим внешним сходством, достаточно сильным, чтобы
сбить с толку детектива, пытающегося отыскать одну из них по фотографии.
— А есть способ проверить ваше предположение?
— Я предложил Полу Дрейку один вариант, — произнес Мейсон, —
но Пол сказал, что он слишком рискован. Для выполнения задачи потребуется
женщина. Крутящийся возле квартиры Кейлор мужчина слишком обратит на себя
внимание соседей, а находчивая женщина сможет заявить, что она двоюродная
сестра или сиделка Петти и что сама Петти сейчас в больнице и прислала ее
забрать кое-какую одежду и вещи. Она смогла бы обследовать комнаты и снять
попавшиеся отпечатки пальцев.
— А что мешает поручить это мне? — спросила Мэри. Мейсон
посмотрел на нее и медленно произнес:
— Вообще-то ничто.
— Ну так за чем же дело стало?
Мейсон снял трубку и набрал номер телефона Дрейка.
— Зайди ко мне в кабинет, Пол. И захвати набор для снятия
отпечатков пальцев, — попросил он.
— Что ты собираешься делать? — поинтересовался Дрейк.
— Тебе лучше оставаться в счастливом неведении. Надеюсь, ты
ничего не имеешь против обучения одной особы технике снятия скрытых отпечатков
пальцев?
— Нет.
— Тогда жду тебя.
Мейсон повесил трубку и сказал:
— В первом приближении, Мэри, ваше предложение выглядит
заманчиво, но существует пара моментов, которые мне еще нужно продумать. Я не
хочу, чтобы вы попали в беду.
— Я справлюсь, — заверила девушка. — Если там окажется
консьержка или кто-то еще, я скажу, что я из больницы, что с Петти все будет
хорошо, что она просто перенервничала, переволновалась и поэтому приняла
слишком много снотворного. Я скажу, что ей придется пробыть в постели еще
денька два-три и что она попросила меня зайти и забрать для нее кое-какую
одежду. Я обойду квартиру с микроскопом, но добуду необходимые вам отпечатки, а
если еще что-нибудь покажется интересным — положу в чемодан и принесу сюда.
