Доктор Хановер снял шляпу, кинул ее на пол, поставил
докторский чемоданчик, отбросив одеяло, взял запястье бесчувственной девушки,
посчитал пульс, достал стетоскоп и послушал сердце.
— Горячую воду, — коротко приказал он.
— Мы приготовили.
— Кипяток?
— Да.
— Возьмите столовую ложку, подержите ее над огнем, чтобы как
следует нагрелась, наполните кипятком и принесите сюда.
Делла поспешно отправилась на кухню.
— Помогите мне снять с девушки жакет и как можно выше
закатайте ей рукав рубашки, — сказал доктор Мейсону.
Что вы хотите предпринять?
— Придется немного повозиться, но, думаю, все закончится
благополучно. Кто она? Как давно приняла препарат?
Мейсон покачал головой:
— Мы обнаружили ее уже в таком состоянии.
— Как случилось, что вы здесь оказались?
— Разыскивал улики.
— Кто впустил вас в квартиру?
Мейсон усмехнулся:
— Разве с медицинской точки зрения это имеет какое-то
значение?
— С медицинской — не имеет, а вот если мне придется
подписывать заключение о смерти, тогда как?
— Думаете, есть такая вероятность?
— Пока не знаю.
Делла принесла ложку с горячей водой. Доктор Хановер
откупорил маленький пузырек, достал из него таблетку, опустил ее в воду и
подождал, пока она растворится, после чего вынул из чемоданчика шприц и набрал
в него образовавшийся в ложке раствор.
— Держите ее руку так, чтобы мне было удобно, — сказал он
Делле.
Протерев смоченной в спирте ватой вену бесчувственной
девушки, он сделал укол и обратился к Мейсону:
— Для полной уверенности в благополучном исходе пациентку
необходимо доставить в больницу.
— Ну так действуйте, — ответил адвокат.
— А что мне говорить, когда мне начнут задавать вопросы?
— Слушайте внимательно, и вы поймете, что вам говорить, —
сказал Мейсон.
— Слушать что?
— Телефонный разговор.
— Чей разговор?
— Мой.
Мейсон подошел к аппарату, набрал номер и с сильно
утрированным шведским акцентом произнес:
— Я уже недавно звонил вам по поводу самоубийства. Полиция
приехала, уехала, но и пальцем не пошевелила. Я думаю, может быть, девушка
умерла.
— Кто это говорит? Откуда вы звоните? — послышался в трубке
голос дежурного по участку.
— Это привратник, — сказал Мейсон, — привратник из
многоквартирного дома «Уиндмор». Девушка в квартире 321.
На другом конце провода раздался удивленный возглас
дежурного полицейского:
— Послушайте, о чем вы? Ее оттуда забрали еще в час тридцать
дня! Там была полиция, там была «скорая помощь»…
— Девушка здесь на кровати. Я призвал доктора, и он говорит,
она умрет, если ее не увезут в госпиталь. Ваша полиция чокнулась! Они
остановились перед подъездом и даже не поднялись в квартиру!
Адвокат повесил трубку.
Слушавший разговор доктор Хановер произнес:
— Как я должен теперь действовать?
— Вас вызвал привратник, вы приехали сюда и обнаружили все
как есть.
— Позвольте, — запротестовал доктор, — но привратник заявит,
что никогда даже не слышал обо мне!
— Правильно, — согласился Мейсон, — но зато девушку доставят
в больницу.
— А что мне сказать полиции, когда привратник поклянется,
что не вызывал меня?
— То же, что скажет полиция, когда привратник поклянется,
что и ее он никогда не вызывал, — с усмешкой ответил Мейсон.
— Понял, — улыбаясь, произнес доктор Хановер. — А теперь
идите и помните: мы не виделись уже несколько недель.
Глава 11
Они вышли из дому и сели в машину Мейсона. Делла обеспокоенно
взглянула на адвоката:
— Полиция будет в бешенстве.
— Безусловно.
— Как же мы теперь поступим?
— Мы сделаем так, чтобы некоторое время нас было трудно
найти, — ответил Мейсон, устраиваясь за рулем и хлопая дверцей.
— Уходим в тень?
— Именно! Исчезаем. Растворяемся. Нас нет. Нас ищут, но
нигде не находят.
— Но это… это не удастся.
— Почему?
— В понедельник утром вам надо быть в суде.
— До понедельника еще немало воды утечет.
— Но, насколько я помню курс уголовного права, которое мне
преподавал непревзойденный адвокат Перри Мейсон, факт побега может трактоваться
как доказательство вины.
— Вы не ошиблись, мисс Стрит, и можете с полным основанием
претендовать на высший балл.
— Ну так тем более! Раз не исключено, что полицейские попытаются
выдвинуть против нас какое-нибудь обвинение, зачем же играть им на руку,
пускаясь наутек?
Они отъехали от тротуара и свернули за угол.
— Во-первых, — сказал Мейсон, — мы вовсе не станем пускаться
наутек и, следовательно, не станем играть на руку полиции.
— Но ведь вы только что заявили, что мы исчезнем…
— Совершенно верно, но мы не станем удирать, а отправимся на
поиски улик.
— Однако это будет выглядеть правдоподобно лишь в том
случае, если мы отправимся туда, где их действительно можно найти.
— Правильно.
— К тому же нам нужно такое место, где полицейские ни за что
не додумаются нас разыскивать.
— Великолепно, Делла! У тебя светлая голова!
— Может быть, вы, наконец, прекратите свои шпильки и
скажете, что мы теперь будем делать?
— В настоящий момент мы находимся в весьма уязвимом
положении. У нас полны руки никудышных на вид карт, к тому же мы ничего не
знаем о козырной масти. Партия начнется в понедельник, в десять часов утра,
когда присяжные вновь соберутся на заключительное слушание дела по обвинению
Альберта Брогана, но до того времени нам жизненно важно проведать, какие из
наших карт — козырные.
У наших противников, несомненно, имеются свои ударные силы.
Не исключено даже, что теперь у них на руках все тузы колоды, и поэтому
единственная надежда на выигрыш для нас заключается в том, что удастся положить
мелкий козырь поверх чьей-то крупной карты.
