— Здравствуйте, мистер Арчер. Как ваши дела? — произнес
адвокат.
— Я в бешенстве! — ответил Арчер, тем не менее улыбаясь.
— Неужели?
— Какого черта меня продержали в этой каморке? Я там,
кажется, чуть не свихнулся!
— Свидетели, — объяснил Мейсон, — должны следовать правилам,
установленным для судебного разбирательства. В частности, им не разрешается
слушать показания других свидетелей. Их удаляют из зала суда. Таким образом мы
получаем возможность изучать индивидуальные показания каждого свидетеля, не
опасаясь, что на их формирование оказали влияние чьи-либо утверждения,
услышанные свидетелем ранее.
— Какая чушь! — резюмировал Арчер. — Вздор и ересь! Я
человек действия. Боже праведный, у меня же дела стоят, люди меня разыскивают,
чтобы встретиться, а я должен бросить все и явиться в суд. Я бы не отказался
поприсутствовать в зале и понаблюдать, что там происходит, но торчать в этой
свидетельской — просто пытка!
— Это скоро закончится, — успокаивающе произнес Мейсон.
— Это уже слишком давно началось! Я говорил с помощником
прокурора, но он ответил, что вопрос по вашей части. Я ведь уже дал показания,
рассказал все как было. Почему бы мне теперь не сидеть с публикой?
— Но я, — улыбнулся Мейсон, — не дам на это своего согласия.
— Почему?!
— Потому что мне поручена защита подсудимого. И я считаю,
что в его интересах, чтобы все процедурные правила строго соблюдались.
— Но послушайте, вы же защищаете бродягу без гроша в
кармане, тунеядца, ворюгу. А я важный человек в деловых кругах. У меня есть
влияние. Учтите, Мейсон, я могу сделать адвокату много хорошего, но могу — и
много плохого. Мне не нравится все это. Мне не нравится, как вы взялись за
дело.
— Я сожалею, мистер Арчер.
— Мы еще посмотрим, как вы будете сожалеть!
— Это угроза?
— Нет, не угроза… хотя, черт побери, да! Я считаю ваши
действия необоснованными. Опасно быть таким заносчивым. Я лишился четырех или
пяти сотен долларов вместе с бумажником и бриллиантовой булавкой, которая
потянет на добрую тысячу. Заявляю об этом в полицию, и тогда меня притаскивают
туда на опознание, а потом я еще должен явиться в суд и давать показания! Да
только за сегодняшний день я потерял денег больше, чем у меня украли. И прежде
чем разбирательство подойдет к концу, я, похоже, пойму, что лучше бы и вовсе не
затевал этой канители.
— Я очень сожалею, — повторил Мейсон. — Это действительно
неприятно, тем более когда человек так дорожит своим временем…
— Да я не о времени веду речь, — произнес Арчер немного
спокойнее. — Просто я не желаю торчать в комнате для свидетелей. Я хочу быть
там, откуда смогу следить за событиями. В конце концов, нужно же мне чем-то
занять себя?
— Простите, но вы могли бы достать хорошую книгу и читать
ее.
— Книгу?! — взревел Арчер. — Я не могу там читать книги. На
этих корявых стульях — я извожусь, сидя на них. Я встаю и слоняюсь, потом
подхожу к окну, потом возвращаюсь и снова сажусь на эти чертовы жесткие
деревянные стулья! Лучше уж совсем прекратить дело, чем терпеть такое и дальше.
— Очень сожалею, — сказал Мейсон с усмешкой, — но я обязан
поступать так, как считаю необходимым в интересах подзащитного.
— И все равно не получите с него ни цента, — заметил Арчер.
— Что верно, то верно. Арчер затряс головой:
— У меня это в голове не укладывается! Какого-то нищего
защищает лучший адвокат штата, в то время как я, преуспевающий бизнесмен,
вынужден натирать себе на заду мозоли, дожидаясь очереди дать показания!
Послушайте, Мейсон, ну а, допустим, мы решим закрыть дело?
Мейсон ухмыльнулся:
— Это будет зависеть от прокурора. Боюсь, он не обрадуется,
если вы придете к нему с предложением закрыть дело ввиду того, что вы слишком
дорожите своим временем и не можете его тратить на судебные заседания, и я
совершенно уверен, что он тем более не поддержит предложения, если узнает, что
вы предварительно согласовали его со мной.
Арчер на мгновение застыл, уставившись на своего
собеседника.
— Ну и черт с вами, — наконец произнес он. — Вы, мудрилы-юристы,
поступайте как знаете. Теперь неудивительно, почему люди ненавидят таскаться по
судам. Но послушайте, Мейсон, раз уж, видимо, мне все равно придется прийти в
понедельник, разрешите мне сидеть в зале.
Мейсон улыбнулся, покачал головой и повернулся к нему
спиной.
— Пойдем, Пол. Теперь можно спокойно сесть в лифт.
Арчер стоял и смотрел им вслед. Его кустистые брови были
нахмурены, но в злых глазах все же проглядывала тень невольного уважения.
Глава 2
Сопровождаемый Дрейком, Мейсон вошел в свой кабинет.
Его личный секретарь Делла Стрит оторвалась от
корреспонденции, разбором которой занималась, и лукаво спросила:
— Через какую дверь вы покинули зал суда?
— Через парадную, — с усмешкой ответил адвокат.
— Дело затягивается?
— Очередное заседание назначено на понедельник.
— А как вела себя Инес Кейлор?
— Не слишком воспитанно.
— Почему же, интересно?
— Она сбежала, — вставил Дрейк.
— Сбежала?! — воскликнула Делла Стрит с недоверием.
Мейсон подошел к бюсту Блэкстоуна и водрузил набекрень на
его мраморную голову свою шляпу. Отступив на шаг, он полюбовался созданной
композицией, потом приблизился и поправил шляпу так, чтобы она переместилась на
макушку.
— Вот, в самый раз, — проговорил он.
— Детский сад какой-то, — хмыкнув, констатировал Дрейк.
— Возможно, — согласился Мейсон, — но мне всегда было жаль
старика. С такой мрачной напыщенностью председательствовать на судебных
заседаниях и никогда не бывать в хорошем расположении духа! Он сам и все его
тысячи копий пропитаны такой суровостью, такой угрюмостью… Пусть же хоть сейчас
выглядит немного повеселее.
— Да расскажите же наконец, что произошло с этой Кейлор! —
взмолилась Делла.
— Боюсь, все было подстроено специально, — произнес Мейсон.
— Отказываюсь поверить! — взорвался Дрейк. — Мы ведь сидели
с ней рядом, когда летели из Лас-Вегаса. Она показалась мне отличной девушкой.
Конечно, она не из тех, кому можно доверить воспитание детей в воскресной
школе, многое повидала, да и не пыталась вводить меня в заблуждение на этот
счет. Она вообще никого не пыталась вводить в заблуждение, в том числе и себя.
