Она никому не рассказывала про эти сообщения. Люди бы подумали, что она не может смириться с трагедией и придумывает небылицы. А если бы она показала им сообщения – маме или Лайл, без разницы, – они бы сказали, что ее жестоко разыгрывают. И она больше не смогла бы отвечать, не чувствуя себя наивной дурочкой.
Незнакомец, казалось, понимал, что надо держать их переписку в тайне. Однажды она расспросила его об этом.
Просто интересно, смог бы кто-нибудь еще понять?
А почему нет?
Не думаю, что кто-нибудь другой это выдержит.
Или поверит.
И Ноэми, и Неизвестный думали, что другим не понять их переписку. Она не знала, что это значило для Линка: он всегда был загадочным, даже при жизни. Но для нее эта тайна возвращала его к жизни, и рассказать Лайл или кому-нибудь еще значило услышать, что это невозможно. Если начать вдумываться и исследовать, то окажется, что она все выдумала; это было все равно что посветить фонариком на тень.
Вернуться в школу после летних каникул значило встретиться лицом к лицу с фактом, что Линка там больше нет. Кто-то другой занял его шкафчик, его парту на французском, его стул за обедом. Она не могла больше отрицать его смерть, потому что она приветствовала Ноэми за каждым поворотом. Сообщения от «Линка» противоречили его отсутствию. Кто-то еще должен был увидеть невозможное и подтвердить, что оно существует не только в ее воображении. Ей придется показать Лайл озеро.
Ноэми заставила Лайл закрыть глаза и повела ее за руку, другой ладонью прикрывая подруге глаза, чтобы та не подсматривала.
Лучше Лайл в лесу ориентировалась только Ноэми. Они все детство играли тут вместе. Ноэми тогда носила длиннющее черное платье, и его подол волочился по земле, собирая сосновые иголки и перья дроздов. Иногда она подбирала из-под деревьев совиный помет и мышиные косточки. Дома она мыла и сушила крошечные скелеты, а вернувшись, развешивала их на ветвях на нитке. Лайл, нацепив венок из золотой фольги, становилась принцем и отправлялась в лес на краю королевства, чтобы прогнать оттуда Ноэми-колдунью. Она резиновым мечом сбивала с деревьев кроны из мышиных костей. Лайл твердо знала, что в лесу нет водоема, где мог бы утонуть Линк. Увидев, как неожиданно появилось там огромное озеро, она поймет, как это важно.
– Открой глаза.
Оно простиралось у них перед глазами – такое громадное, что не видно было деревьев на другом берегу. Всего в нескольких шагах от них лодка с веслами ритмично билась о каменный причал, выросший из травы. На плоских боках лодки красовались геометрические узоры из старинного дерева.
– Какого черта? Как давно оно тут? Как мы его пропустили?
Они не заходили далеко в лес. Наверняка они уже бывали на этом самом месте: делали фотографии, играли в «Выгони ведьму».
– Я думаю, Линк утонул здесь.
Невозможность его смерти ошарашила весь город. Если бы полиция выудила его из озера размером с океан, в гибели Линка не было бы ничего загадочного. Но тайна плескалась у них перед глазами.
– Ты думаешь, кто-то вынул его из воды?
– Или озеро переместилось. Не знаю. Иногда его сложно найти. Если Линк ходил один, то никогда не находил его. Только когда мы были вместе. А потом, наверное, нашел.
Ноэми прикусила губу и перевела взгляд на водную гладь.
– Так что не ходи сюда без меня.
– А то меня схватит исчезающее озеро? Что-то я не понимаю. Ты когда успела стать суеверной?
Лайл шагнула к кромке воды и глянула вниз. В темном отражении ее лица плавали мелкие рыбешки; голову заполнила галька.
Сколько она себя помнила, Ноэми отказывалась загадывать желания, задувая свечи на день рождения. Из-за нее все первоклашки перестали верить в Санта-Клауса. Она фотографировала сказки, но сама в них не верила.
Она небрежно махнула рукой.
– Я верю в то, чему есть доказательства. Я вижу это озеро. Слышу его. Не знаю, почему полиция его не нашла, но оно тут, у нас под носом.
Она ждала, что Лайл начнет спорить, но сказать той было нечего.
– Первым я привела сюда Линка. Это было наше тайное место, только для нас двоих. Теперь я показываю его тебе.
– Почему?
– Когда мы вернулись в школу, все стало напоминать о нем… – Она на цыпочках подобралась к воде и слегка толкнула лодку носком. – Летом было лучше. Я не чувствовала, что его нет. А в школе… не знаю. Там пустота в тех местах, где должен быть он. Весной было легче, Гэтана либо не пускали в школу, либо он сам пропускал уроки. Мистера Миллера заменили, и до конца года оставалось совсем немного. А теперь вернулись все, кто его любил, и мне кажется, я что-то от них скрываю. Мне надо было кому-то рассказать. А кому еще рассказать, как не тебе.
– Значит, Эмберлин не знает?
– Конечно, нет! Что бы я ей сказала? «Хочешь услышать мою ничем не доказанную теорию о том, как твоего брата убили в волшебном озере?»
– Ну, не совсем так, конечно…
У Эмберлин было куда больше причин узнать о существовании загадочного озера, чем у Лайл, но Ноэми не хотела, чтобы еще кто-то утонул, потому что она рассказала им про озеро. Надо сначала разобраться, что тут к чему, а потом уже сообщать сестре Линка. Этот лес… Ноэми раньше думала, что хорошо его знает. Но потом океан прокрался между деревьями и изменил их, сделал странными и чуждыми. Он словно был той деталью из сна, которая дает тебе понять, что ты спишь.
Бумажная лодка
Я опустилась на колени на берегу озера. Была ночь. Призрак луны подсвечивал облака сзади: эти огромные синие фонари помогали мне видеть во тьме, точно кошке. В траве лежал лист бумаги, такой огромный, что я могла бы лечь на него, раскинуть руки в стороны и все равно не достать до краев. Я сложила из него лодку, вминая складки голыми лодыжками. Лодка получилась крепкая. Я толкнула ее в воду и прыгнула внутрь.
От озерной воды дно моей лодки совсем вымокло и стало прозрачным; белый лист подо мной почернел. Но почему-то вода не просочилась сквозь бумагу и мои ноги совершенно не намокли. Лодка не размякла.
Мою прозрачнодонную лодку отнесло далеко от берега – так далеко, что я больше не видела деревьев. В воде отражались облака над головой. Стеклянная вода, стеклянное небо. Я опустила палец за борт, и по озеру пошла рябь. Небо надо мной раскололось, повторяя узор; оно пошло трещинами, словно замерзшая лужа ранней весной. Лодка остановилась. Вода вокруг меня застыла. Моя бумажная лодочка замерзла посреди бескрайнего озера.
Что-то подо мной – по другую сторону прозрачного дна – медленно обретало форму. Под комком из водорослей и морских уточек появлялось нечто, похожее на лицо. Мне было плохо видно. Я прижала ладонь с растопыренными пальцами ко дну лодки. Между большим и указательным открылся глаз: глаз тюленя, глаз лошади, черный, точно глаз созвездия Малого Коня.
