– И ты бы продолжал ее любить, если бы ей секс нравился меньше, чем другие виды близости? Если бы она пошла на компромисс просто потому, что тебе было это важно? Или если бы соглашалась реже, чем тебе бы хотелось?
– Ну да. То есть я вообще не очень понимаю, в чем проблема. В идеале, конечно, нам обоим нравится секс, но мало кому нравится все то же самое, что и их партнеру. Вы с Линком об этом говорили, да?
Ноэми покачала головой, разжала пальцы и отплыла недалеко от лестницы.
– Ну, как тебе сказать. Немножко говорили в интернете. Но лично нет.
Пока он был жив, они иногда рассуждали о любви в мессенджере, в самых расплывчатых фразах.
– Мне не хотелось отношений с Линком. Без обид. Я знаю, как вы были близки, и не хочу, чтобы ты подумал, словно я наговариваю на него. Но нам лучше было быть друзьями.
Она не стала дожидаться, пока он ответит, и быстро поплыла к мелкому краю, шумно шлепая ногами по воде, чтобы не слышать его слов.
Пока Ноэми стояла по грудь в воде, выжимая распущенные волосы, Гэтан подплыл к ней. Она беспокойно наблюдала, как он приближается. Ей не хотелось, чтобы он расспрашивал ее про Линка. Встав на ноги, он принялся гонять волны ладонью. На секунду Гэтан поднял глаза к потолку.
– Так это, ты знаешь, в какой университет хочешь подаваться?
– Я составляю список. А ты?
– Ну… – Он улыбнулся.
Она знала его достаточно, чтобы понять: в этой улыбке не было никакой надежды.
– Мне скоро выпускаться из школы. Судьба моя предрешена. Оценки средние. Финансовое положение устрашающее. Карьерные цели… неопределенные. Пойду на год в техникум и попытаюсь понять, что делать дальше.
– Очень ответственный подход.
– Только не делай вид, что не считаешь техникум уделом неудачников.
– Если бы я так думала, то сообщила бы тебе.
Гэтан поднял руки, сдаваясь на ее милость.
– Прости. Не хотел тебя рассердить.
– Впервые в жизни.
– Думаю, что не хочу закончить, как мой так называемый отчим. От тяжелой физической работы приходить домой совершенно несчастным.
– Но высшее образование тут ни при чем. Он ведь работает подрядчиком?
– Ага.
– Есть множество причин, по которым твоего отчима можно назвать плохим человеком, но работа в их число не входит. Папа Джонаса много лет работал подрядчиком, и он ужасно милый. Моя мама работает продавщицей. Мои соседки – косметолог и учительница танцев. Нет ничего плохого в работе, для которой не нужно высшее образование. Все мои домочадцы работают на таких работах, чтобы мы могли жить в «Лэмплайте».
– Ты права. – Он пожал плечами. – Может, я могу позволить себе быть снобом, потому что все равно закончу грузчиком.
– Кто бы знал, что ты сноб! – воскликнула она.
– И кто бы знал, что ты нет!
Гэтан продолжал водить рукой по воде, и Ноэми заметила темное пятнышко на внутренней стороне его предплечья. Сквозь мельтешение рук она не могла как следует его разглядеть и показала на пятно пальцем.
– Что это?
Он с непонимающим взглядом перевел взгляд на руку.
– А, это? Татуировка. Неделю назад набил.
– А ничего, что ты плаваешь со свежей татуировкой?
– Да вроде уже зажило…
Он подошел ближе, вытянув руку вперед, чтобы ей было лучше видно. Это было очертание дерева. Простой рисунок черными чернилами. Поначалу ей показалось, что дерево – это как-то слишком сентиментально для Гэтана. Изображение напоминало иллюстрацию из старинных текстов по ботанике. Синие вены беззащитно проступали сквозь кожу. У него было узкое запястье, длинные пальцы, и, сколько бы Гэтан ни тягал железо, мышцы не могли скрыть, что от природы он был стройным и хрупким.
– А ты помнишь, как спасла меня и отвела в лес? – спросил он.
– Вряд ли это можно так назвать. Это Линк сказал мне, что тебя не выпускают из дома.
Он задумчиво посмотрел на татуировку. Дерево проступало сквозь белесые шрамы, похожие на годовые круги на коже.
– А это что? – спросила она, указывая на сыпь.
Он так резко дернулся, что случайно влетел в нее. Она почувствовала его кожу под пальцами – всего на секунду, ей едва хватило времени ощутить, что он не сделан из камня.
– Вот только не надо причитать. Я больше этим не занимаюсь.
Он вымученно улыбнулся, отмахиваясь, и опустил руку в воду. Она поняла, что он хотел ей сказать. Пристально вглядываясь в его лицо, она пыталась угадать, что ей сказать в ответ. Он закатил глаза.
– Да мелочи все это.
Вот Лайл бы нашлась, что сказать. Ноэми же терялась в ситуациях, где требовалась нежность или точность. Она умела читать лекции и приказывать, но ухаживать за садом или лечить раны она бы не смогла. Она хотела стать морским биологом, но, хотя она собиралась изучать живых существ, у нее не получалось сохранить в живых даже кактус. Даже отношения.
– Кто это сделал? – спросила она.
– Никто. Я сам.
– Это из-за Линка?
– Это из-за меня. Это старые шрамы. Больше я такого не делаю. Для этого татуировка и нужна: скрыть их, потому что там мне больше не больно. Больше никто меня не обидит, даже я сам.
– Гэт, – она обхватила себя за плечи.
Внезапно воздух в бассейне показался ей холодным.
– Не смотри на меня так. Не надо меня жалеть. – Он повел плечами и расслабил мышцы. Это далось ему нелегко. – Все в порядке. Я хожу в спортзал. Я бегаю. Теперь никто не запрет меня на двадцать восемь часов в обоссанном чулане, потому что я смогу выбить дверь ногой. И дома я почти не появляюсь. Иногда до сих пор остаюсь у Миллеров.
– А с отцом ты когда-нибудь разговариваешь?
– Нет. Он свалил к херам. А ты со своим говоришь? Тебе вообще рассказали, кто он такой?
Гэтан никогда всерьез не спрашивал Ноэми об отце. Когда они были маленькими, он иногда дразнил ее, строя догадки, кем мог быть ее папа. Все это прекратилось, когда умер его брат и ушел отец.
– Нет. Но я сделала этот тест на ДНК, который определяет национальность и помогает найти родственников.
– Да ладно? – Он приподнял бровь.
– Ну, ничего особенного я не узнала. Мои предки в основном из Средиземноморья, но конкретно мало что понятно.
– Не французы? – спросил он.
– Меньше одного процента, так что нет. Все, что я узнала, вполне можно объяснить маминой стороной семьи. Так что, если она не сделает такой же тест, я не смогу понять, какие из моих генов принадлежат отцу. А ее очень сложно уговорить. Она переживает насчет всего такого, считает, что какая-то сомнительная организация заберет у нее ДНК и клонирует, словно она какой-то персонаж из «Людей Икс». Живых родственников тест мне не нашел. Наверное, папа живет где-то за океаном, и я думаю, что вряд ли он тоже делал анализ ДНК. Но знаешь что странно? Мне не очень-то и интересно. Я не то чтобы хочу узнать, что он за человек. Разве что в том смысле, насколько мы похожи. Он тоже вспыльчивый? Тревожный? Сколько во мне унаследованного от предков, а сколько своих собственных странностей? Не знаю, почему я вообще об этом тебе рассказываю.
