– Почему Лайл никак не проснется?
– Я могу ее разбудить, – сказал он. – Но ей придется уйти. Она потребует слишком много твоего внимания.
– А я могу пойти с ней? – Ноэми говорила отстраненно, словно общалась с кем-то из своих снов.
Хорошо, что рядом была Лайл, даже если и без сознания. Какую бы бессвязную чушь ни несло стоящее перед ней существо, она могла сосредоточиться на главном: надо разбудить подругу, убедиться, что она в безопасности.
Наконец он отвлекся. Он стал изучать свои руки, вращать запястьями, разглядывать длинные, очень длинные ноги в вельветовых штанах. Только Линк был способен носить винтажные вельветовые брюки и не выглядеть так, словно пришел из другой эпохи. На его футболке был принт с логотипом дайнера из «Твин Пикс». Ее край слегка распустился. Она знала, что эту футболку ему подарила на день рождения Эмберлин и что этот самозванец не имел права ее надевать. Однако футболка оказалась у него. Он не ответил на ее вопрос: просто внимательно смотрел на свои конечности, словно ему приподнесли их в подарок. Однако его молчание ответило за него. Нет. Нет, конечно, она не могла уйти.
– Почему ты выглядишь как Линк?
– Сложно создать человеческое лицо без прототипа. Я могу выглядеть как кто-то другой из твоих друзей, если хочешь. Но Линка я знаю лучше всех. Я был у него в животе и легких. Он умер во… – «Во мне», – не договорил он.
Она наблюдала, как он пытается подобрать слова.
– …в этом месте, – закончил он.
– Потому что ты его убил.
– Я думал, он тебя расстроил, – тихо сказал не-Линк.
– То есть это я виновата.
Ноэми нужно было произнести это, потому что сказать значило принять эту мысль. Она не думала, что скажет это громко и что он ее услышит.
– Нет. Это я. Мне очень жаль.
– Не ври. Ты пытался сделать то же самое с Гэтаном.
– Я думал, он сам этого хотел.
– Не важно, что ты думал. Это не тебе решать!
Она поймала себя на том, что почти кричит. В ней поднималась привычная злость. Ноэми сделала глубокий вдох. За секунду до того, как Гэтан побежал через лес, преследуя «Линка» до воды, куда ей пришлось нырнуть за ним, – может, она бы смогла его остановить, если бы знала, что он чувствует. Ноэми плохо могла оценить расстояние между тем, что люди говорят, и тем, что они имеют в виду. Ее друзья этого не понимали, но между ее желаниями и ее словами пролегала огромная пропасть, и она всегда полагала, что у других все точно так же. Откуда ей было знать, что происходит в голове у других людей, когда ориентироваться можно было только на ненадежные слова? Она поймала себя на том, что не ругает лес. Люди и правда очень непонятные.
– Понимаю, – сказал лес.
Он кивнул с такой серьезностью, что напряжение Ноэми сменилось печалью.
– Я не жестокий. Мне это не нужно. Я выживаю. Не знаю, как это объяснить. Иногда я чувствую, что твои друзья мешают этому: выживанию.
– Ты об этом хочешь поговорить? О том, почему ты вредишь моим друзьям?
– Отчасти. – Лес потянул шею.
Раздался треск дерева. Лес прикоснулся к грифу скрипки, которая стояла, прислонившись к спинке стула.
– Раньше я был куда больше. Я прожил много времени и наблюдал за многими людьми. Я учился быть как они. Это очень одинокое занятие.
– У тебя есть имя?
– Нет.
– Ладно. Ты говорил что-то про сделку…
– Ты часто навещала меня в детстве. Тогда ты казалась счастливее.
– Разве? – спросила Ноэми. – Когда приходила поиграть? Я думаю, многие дети кажутся счастливыми. А потом вырастают в несчастных взрослых.
– Почему?
Он с любопытством склонил голову набок, словно заводная игрушка.
– Откуда мне знать… Они узнают, что мир несправедлив, или понимают, что разочаровали окружающих.
– Мне неоткуда это узнать.
Ноэми уперла руку в бок и украдкой взглянула на Лайл. Та все еще мирно спала у камина.
– Ты не ответил на мой вопрос.
– Сделка? Ты должна остаться, – сказал лес. – Твоя подруга может уйти. Больше никто из них не найдет дороги сюда. Они не причинят тебе боли, если не будут рядом.
– Где Джонас?
– Мальчик с поцелуями.
– Эм… да, – ответила Ноэми, но сразу поняла, что лес ее не спрашивал.
Он распахнул глаза, точно только что о нем вспомнил, и сразу увидел, где он.
– Я о нем забыл, – признался лес. – Он не замечает мою музыку. Он идет сюда. Хочешь, чтобы он тоже остался?
– Я хочу, чтобы они с Лайл добрались до дома в безопасности. И Гэтан с Эмберлин тоже.
– Они уже в безопасности. Ты останешься, если я отправлю этих двоих домой?
– У меня есть выбор?
– Ты всегда можешь попытаться уйти.
– Ладно. Надолго?
– Дольше, чем если уйдешь сейчас.
– Довольно расплывчатый ответ. Иногда ты немного похож на Линка.
Что-то дотронулось до ее ноги. Лайл просыпалась.
32. Джонас
Джонас толкнул зеленую ободранную дверь без ручки. Он не знал, что увидит и почувствует, когда заглянет внутрь. Сначала его охватило облегчение: Ноэми стояла посередине комнаты и смотрела на него. Она не спала, не была в трансе, она действительно его видела. Потом восторг: Лайл сидела перед камином, устало потирая глаза. Абсолютно живая. Что-то, что было сложнее назвать: Линк Миллер, который должен быть мертвым, стоял (тоже очень живой), такой же высокий, угловатый и рыжеволосый, как на фотографиях. Хотя Джонас ни разу не видел его вживую, он все равно сразу его узнал, и ощущения от этого были такие, будто на его глазах оживал миф.
Джонас шагнул в комнату, и дверь за ним со скрипом захлопнулась. Он услышал шум даже через беруши и оглянулся: дверь, слегка покосившись, закрывала вход, но в вертикальную щель виднелось оттаявшее озеро. Когда он зашел в маяк, то с облегчением понял, что не слышит музыки. Теперь он увидел скрипку рядом с Линком Миллером. Линк что, музыкант?
Довольный тем, что на скрипке никто не играет, он вынул беруши.
– Где мы? – спросила Лайл.
Джонас подбежал к ней, и они с Ноэми, держа подругу под мышки, подняли ее на ноги.
– Линк? – спросила она. – Черт. Мы все умерли?
– Нет, – ответила Ноэми. – С тобой все хорошо. Но это не Линк.
Она повернулась к Джонасу.
– Ты как, в порядке?
– Эм, не особо, – признался Джонас. – А ты?
Он убрал волосы с ее лица, и его пальцы запутались в кудрях. У нее был осмысленный взгляд – не как тогда, когда она спрыгнула с лодки в подземный канал. Джонас поискал на полу люк, но не нашел. То, что они не стояли на льду, вовсе не значило, что земля не может провалиться под их ногами и они снова не окажутся в подземелье.
