Человек в кабинке кряхтел и шепотом ругался. Раздался звук слива – Эраст Петрович поморщился.
Наконец-то!
Лысый вышел, остановился у умывальника. Долго мыл руки, разглядывая в зеркале свою малопримечательную физиономию.
А потом Кобачевский (да полно, Кобачевский ли?) как ни в чем не бывало вышел в коридор, обдав Фандорина запахом дешевого одеколона.
Еще не веря в ошибку своей дедукции, Эраст Петрович выскользнул следом.
Проклятье! Лысый шел прямо к столу, по сторонам не смотрел.
Фандорин кинулся к официанту:
– Кто-нибудь сейчас входил? В последние пять-десять минут?
– С новым годом, герр Бальтазар! Никто.
За столами кричали, звенели бокалами, русские хором запели «Вставай, проклятьем заклейменный!». Эраст Петрович оглянулся на них, и вдруг увидел, что стул слева от вернувшегося «Ильича» пуст.
– А где тот господин? – Фандорин схватил полового за плечо.
– Вышел на палубу. Там видно фейерверк.
Обернувшись, Эраст Петрович увидел приоткрытую дверь, в которой чернела приземистая фигура, по-мефистофельски подсвеченная сполохами салюта. Кавказец делал рукой знаки – кого-то подзывал.
Оказывается, лысого. Тот отодвинулся от стола, тихо поднялся.
Оба они никакого интереса не представляли, и скорее всего Фандорин вообще зря тратил время в этом плавучем кабаке, но торчать в зале не было никакого смысла.
Эраст Петрович пересек зал, вышел на холодную палубу.
Сноп разноцветных ракет взметнулся с замковой горы, по водной глади прокатилось эхо.
Куда подевалась эта парочка?
Ветер донес с кормы обрывок негромкого, сердитого разговора – там кто-то выругался. По-русски.
Неслышно ступая, Фандорин приблизился, осторожно выглянул.
У перил стояли двое – кавказец и картавый. Первый разжигал трубку. Огонек спички осветил хмурое скуластое лицо со сдвинутыми бровями.
– Что значит «согвалось»? – раздраженно выговаривал ему «Ильич». – А вы говогили: надежный человек. Откуда вы его взяли?
– В Нарыме, на пэрэсылке. – Кавказец задул спичку и плавным, восточным движением прижал руку к груди. – Вы меня знаэте. Я люблю полэзных людей коллекционыровать. А этот вэсьма полэзный – эсли правилно его исползовать. Он – как известный вам Камо. Даже лучше. Камо – добэрман, а этот – булдог. Ну, не повэзло чэловеку.
– Я, батенька, в собачьих погодах не газбигаюсь, – проворчал второй. – Мне нужна гагантия, что деньги будут и незамедлительно. А ваш Сахагок или как там его – кгетин!
Вот теперь Фандорин услышал достаточно.
Больше не таясь, он шагнул на корму. Беседующие вздрогнули – невесть откуда взявшийся человек в черной маске напугал их.
– Вот что, г-господа революционеры, – грозно объявил Эраст Петрович. – Если вы мне немедленно не скажете, где Цукерчек, я возьму вас за шиворот и оттащу в полицию как соучастников ограбления с человеческими жертвами.
– Этот человек сидел за соседним столом, – сказал кавказец «Ильичу». – Я еще подумал, не шпык ли.
Фандорин взял одной рукой за локоть левого, другой правого – и сдавил так, что оба вскрикнули: один тонко, второй глухо.
– Мне п-плевать на ваши заговоры, но Болеслав Ружевич убил четырнадцать человек, и от возмездия он не уйдет. Где он? – перешел Эраст Петрович на свистящий шепот.
– Если скажем, вы оставите нас в покое? – спросил лысый, не делая попытки высвободиться.
– Да. Болтуны – не по моей части. Я истребляю жестоких убийц.
– Скажите ему, – пожал плечами картавый. – Газ ему так нужно. Вы же видите: это господин сегьёзный.
Кавказец показал трубкой на реку.
– Толко что был здэс. На лодке приплыл, на лодке уплыл. Вон он.
По небу снова рассыпались красные, синие, желтые и зеленые огни. Фандорин рассмотрел посередине реки лодку. Она медленно двигалась против течения к ажурному силуэту железнодорожного моста.
Перегнувшись через борт, Эраст Петрович увидел пришвартованный ялик.
Не теряя ни секунды, спрыгнул вниз. Удержал равновесие. Поднял со дна весла. Вставил в уключины. Оттолкнулся от дебаркадера, мощными гребками погнал лодку вперед.
– Хорошо грэбет, Владымир Илич, – сказал кавказский человек. – Пожалуй, догонит.
– Очень возможно. – В узких глазах картавого блеснула ироническая искорка. – Воспользуемся случаем потолковать наедине и начистоту. А идиоты пускай себе плавают, чегт с ними… Нуте-с, батенька Иосиф Виссагионович, скажите: куда ж нам плыть?
