На улице Волченков грустно посмотрел на Ломова, протянул ему сигарету и со вздохом сказал:
– Тяжело узнавать на старости лет, что тебя до смерти не любят, а, полковник?
– Меня другое волнует, – сказал Ломов, закуривая. – Если отбросить шелуху, то его список до боли похож на список генерала. Так что есть ли на самом деле банда или нет ее – без разницы. Есть люди, которые с удовольствием работают под эту марку, убивают, грабят, вот что я тебе скажу! И если их не остановить, банда на самом деле появится.
Глава 9
Едва успели разделаться с Альтшулером, как их обоих потребовали на ковер. В этот раз напутствие генерала было предельно лаконичным.
– Наверху все улажено, – объявил генерал. – Решено взять на особый контроль дело об убийстве Кирпичникова, создать усиленную следственно-разыскную группу, но под эту марку вам даются более широкие полномочия, чтобы вы могли продолжать работу по «охотникам» вообще. Знакомьтесь с делами, беседуйте со следственными работниками, моя поддержка вам гарантирована. Подчиняетесь старшему следователю по особо важным делам Колобкову и мне. Мне, естественно, в первую очередь. Стреляют-то в ментов – разве нет?
И генерал выразительно постучал пальцем по развернутой у него на столе газете. Волченков присмотрелся – это был тот самый номер «Терпилы», который они только что обсуждали с Альтшулером.
– На этот раз был не мент, – заметил Волченков.
Генерал сердито взглянул на него.
– А это как сказать, – запальчиво возразил он. – Ты меня за дурака не держи. Я не хуже тебя знаю, что Кирпичников прикрывал Казаченко. Тут они как пара в связке были. Как сиамские близнецы. Вот близнецов и наказали. А что подстрелили не того братца, так это дела не меняет. Как говорится, от ошибок никто не застрахован. Для меня этот расклад абсолютно ясен. Так что сейчас берите ноги в руки и дуйте на глиняный карьер – это в десяти километрах от загородного дома Казаченко. Только что поступило сообщение – там обнаружена сгоревшая машина «УАЗ», а в ней останки человека, оружие, короче, история продолжается. Люди там уже работают, но и вы съездите, посмотрите своими глазами. Нападавших-то упустили. Непростительная беспечность! Вместо того чтобы сразу сообщить в органы, этот засранец – я говорю про Казаченко – пустился в погоню самостоятельно! Ну и, конечно, все проворонил. Задал нам теперь работы…
За город поехали вдвоем на машине Волченкова. Ломов, рассчитывавший плотно и с чувством пообедать, злился и большей частью молчал как рыба. Волченкову пришлось долго прилагать усилия, чтобы разговорить его.
– А ребята-то без комплексов, – заметил он, гоня машину по шоссе между лесополос, зелень которых от жары выглядела будто вываренной в кипятке. – Видно, при налете кто-то у них был убит, так они его предпочли сжечь, чтобы не оставлять нам ни одной ниточки. Машина наверняка краденая, оружие – с черного рынка… Конечно, Казаченко сделал большую глупость, что не вызвал вовремя милицию.
– Он сделал глупость, когда родился, – сварливо заметил Ломов. – Вот уж кто не вызывает у меня ни малейшего сочувствия! И еще, если бы он не сел тогда бухой за руль, то у нас не было бы сегодняшнего путешествия на это загородное барбекю!
– Значит, ты тоже связываешь этот последний эксцесс с убийством Кирпичникова?
– Вполне допускаю. Скажу даже больше. То, что там похитили сейф, придает этой истории законченность. Я никогда не верил в романтические порывы. Преступник есть преступник, и он всегда ищет выгоду. Может быть, они и начинали с мести, но если появилась возможность поживиться, так отчего же не использовать такую возможность? Графы Монте-Кристо перевелись. Для банды нужно что-то посущественнее.
– Хочется втиснуть явление в привычные рамки? – хмыкнул Волченков. – А если сейф умыкнули совсем другие люди? Такие ребята, как Казаченко, всегда притягивают к себе неприятности.
– Может, оно и так, – пожал плечами Ломов. – Посмотрим.
– Хорошо, что не было дождей, – заметил Волченков, сворачивая с основной дороги на грунтовку, ведущую к глиняному карьеру. – Тогда пришлось бы брать с собой трактор.
– Если бы прошли дожди, они бы сюда не поехали, – резонно возразил Ломов. – Судя по всему, здесь их ждала вторая машина, раз первую они сожгли. Надо бы опросить ближайший пост ГИБДД – они что-то должны были видеть. Хотя… – он махнул рукой. – Место глухое, ездят тут редко. Гаишники здесь не пасутся. Ага, вон и наши суетятся…
Они увидели впереди небольшую группу людей, толпящихся на краю глиняного обрыва. Здесь же неподалеку стояло несколько автомобилей. На подъезжающую машину оборачивались. Кто-то сразу пошел навстречу. Волченков узнал опера Люченского из группы Самойлова. Он затормозил, выключил мотор и вышел.
– Приветствую! – жизнерадостно воскликнул Люченский. – Так сказать, подкрепление прибыло? Мы уж в курсе, что вы к нам присоединяетесь. А полковник внизу, осматривает скорбные останки… Второй раз уже. Собственно, особенно смотреть там не на что – все выгорело капитально. Теперь вся надежда на экспертов.
– А ты там уже был, что ли? – спросил Ломов, оглядываясь по сторонам и кивая знакомым полицейским.
– Да все были, – ответил Люченский. – Мы все спускались. Я же говорю, полный абзац. Во-первых, все сгорело. Вонь такая, что бр-р-р-р! Я чуть не сблевал. Во-вторых, высота такая… Просто Самойлов надеется, что по второму разу ему удастся найти то, что по первому разу не заметил. Но я думаю, что это все зря. Дело ясное.
– Так, может, мы свежим глазом? – подмигнул Волченков и решительно зашагал вдоль обрыва. – Где тут спускаться?
Люченскому очень не хотелось опять лезть в карьер, но он послушно повел коллег к пологому месту, где была уже протоптана узкая дорожка. Они спустились вниз по крошащейся глине и поздоровались с полковником Самойловым, который хмуро кружил возле покореженной и обгоревшей «буханки» «уазика». Два человека в штатском заканчивали укладывать упакованные в полиэтиленовые пакеты улики. Вид у них был деловитый и важный. Другие люди, стоявшие около накрытых мешковиной носилок, выглядели не столь бодро. В теплом воздухе стоял тошнотворный запах горелого мяса, резины и масла. Самойлов нехотя поздоровался с вновь прибывшими. Это был грузноватый, рано поседевший мужчина в мешковато сидящем на нем костюме. Будучи человеком немногословным, он тем не менее умел находить общий язык как с подчиненными, так и с начальством любого уровня. Ему доверяли даже преступники, хотя с ними он никогда не церемонился. Может быть, именно поэтому – в криминальных кругах всегда ценились сила и бесцеремонность.
– Значит, тебя бросили и на это дело? – без обиняков спросил Ломов.
– Когда верблюда грузят, у него не спрашивают, – ответил Самойлов. – А вот вы-то как в это дерьмо влезли? По блату, что ли?
– Вроде того, – сказал Волченков. – Оказались в нужное время в нужном месте.
– Имей в виду, что это надолго, – добавил Ломов. – Начальство видит за всем этим признаки организованной преступной группировки, так что…
