– То есть вы весь этот шум устроили просто так? – спросил Павел Петрович. – За здорово живешь? Адреналину захотелось?
– Не подфартило, – кратко сказал Багор. – Бывает.
– Бывает, – согласился Павел Петрович. – И кому же вместе с тобой не повезло, Багор, а? Я хочу знать, с кем ты ходил на дело. Ну, один – Дрон, это понятно, а кто еще?
– Тебя это не касается, Павел Петрович, – уперся Багор, который опять начинал злиться. – Один уже на небесах, а другой про нас ничего не знает. А мне резона нет ему рекламу делать. Коммерческая тайна, как говорится…
Павел Петрович оглядел свое воинство, подумал, а потом вынес вердикт.
– Значит, что у нас получается, ребята? Половина из нас философию Багра – грабь награбленное – одобряет. Половина не одобряет. Это скверно и очень опасно. Это называется раскол. Вопрос принципиальный. И выясняется это в самый неподходящий момент, когда нам как никогда требуется единство и сплоченность.
– У нас тут, похоже, политзанятия сегодня? – недобро улыбаясь, сказал Багор. – Беда с вами, с военными – только зазеваешься, так сразу или политзанятия, или строевая. Но мы же все давно дембельнулись, нет разве?
– Это не политзанятия, – возразил Павел Петрович. – Это насущные проблемы, если ты не понял. Так вот что я говорю, твою философию кое-кто тут одобряет, и этот вопрос мы сразу, на месте, решить не сможем. Но хочу обратить внимание, твою последнюю выходку не одобряет большинство. Расклад предельно прост – ты поставил под удар всех. Нужно решать, как мы можем избежать последствий. Разумеется, мы будем держать связь с нашим человеком в полиции. Надеюсь, он сумеет собрать необходимую нам информацию. Но этого мало. Нужно сделать так, чтобы вы с Дроном и, кто там у вас еще, исчезли. Не вздрагивай, руки об тебя никто марать не собирается, хотя ты и заслужил этого. Вы должны уехать из города. Немедленно и куда-нибудь подальше. Лучше всего, если вы уедете совсем. Здесь у вас нет будущего.
На мрачном лице Багра отразилось изумление. Он непонимающе уставился на Павла Петровича и сказал:
– Ты нереальные вещи говоришь, Павел Петрович! Куда это я уеду и на какие деньги? И что я своей бабе скажу? Она про наши закидоны ничего не знает. И тут вдруг я говорю, извини, Дуня, я поехал!.. Куда, чего… Нет, это не вариант! А ребята? Дрон – куда он поедет? Мы не цыгане, чтобы вот так сняться и…
– Тогда нужно рассматривать варианты, как тебя нейтрализовать, – подал голос Вальтер. Он смотрел на Багра с откровенной неприязнью. – Тут прозвучало, что с тобой нужно поступить так, как ты поступил с сообщником. А что? Пришло время обрубать концы. Вполне в твоем духе.
– Ладно, Вальтер, не нужно перегибать палку! – поморщился Павел Петрович. – Разумеется, мы не станем проливать кровь. Мы не людоеды. Но нам жизненно необходимо пройти этот сложный период без потерь. Я настаиваю, чтобы участники нападения покинули город в самое ближайшее время. Никакие отговорки не принимаются. Речь идет о жизни и свободе всех нас. Вы еще забыли про Ангелину. Забыли про Козицкого, который помогает нам деньгами…
– Вот пускай и даст нам денег! – грубо сказал Багор. – Чтобы мы могли спокойно уехать.
– С какой стати? Ты напортачил, а кто-то должен тебе за это еще и приплачивать? Это исключено, Багор. Думай сам, как выбраться. Но ты должен это сделать в ближайшие три дня.
Багор хотел ответить что-то дерзкое, но подавил в себе это желание и принял смиренный вид.
– Ладно, годится. Придумаем что-нибудь, – пообещал он. – Только я сразу хочу предупредить – раз вы с нами так, то и мы слагаем с себя все обязательства. Вы нас больше не увидите, но и мы вас не знаем. Устраивает такой расклад?
Павел Петрович внешне оставался спокоен, но в душе у него, видимо, бушевала настоящая буря. Он выдержал продолжительную паузу и сказал нарочито равнодушно:
– Что же, если все так и будет, я не возражаю. Наверное, самое время нам разойтись. Но раз мы чужие, Багор, то и будем вести себя, как чужие. Ты дал обещание. Серьезное обещание. Нужно выполнять.
– Без вопросов, – сказал Багор. – Через пару дней нас тут не будет.
Он вдруг сделался демонстративно покладистым и радушным. Прочим было ясно, что это всего лишь игра – слишком хорошо был известен характер человека, давшего обещание, но пока они были вынуждены принимать его слова на веру. Такая ситуация чрезвычайно беспокоила Павла Петровича, но он тоже не мог решить, что следует предпринять. О тайных стремлениях людей, с некоторых пор его окружавших, Павел Петрович догадывался, видел их алчность, равнодушие, эгоизм, но старательно гнал от себя такие подозрения. На слишком опасной стезе он находился, чтобы позволить себе быть разборчивым. Он мог действовать в белых перчатках, но только для того, чтобы скрыть отпечатки пальцев. По сути, Багор был прав – преступая закон, сложно остаться чистеньким. Но размениваться на вульгарный грабеж Павел Петрович не хотел категорически. Одно дело месть, и совсем другое – деньги. Охота за деньгами Павлу Петровичу претила. Превратиться в заурядного бандита он не хотел. Какой смысл мстить ментам, нарушившим закон, если тебя самого в любую минуту могут ткнуть носом в собственную пакость? Павел Петрович надеялся, что сообщники разделяют его точку зрения, и они разделяли, но, как выяснилось, не все. Да, он догадывался, но одно дело догадываться, прятать голову в песок, и совсем другое – знать наверняка. Сегодняшняя сходка в пустом гараже за городом на многое открыла глаза. Начиналось то, чего Павел Петрович опасался с самого начала – его группа начинала делиться и распадаться. Остановить этот процесс можно было только самыми жесткими мерами, но как раз их Павел Петрович боялся. Убить того, кто был рядом с тобой и вместе с тобой рисковал жизнью, было выше его сил. И еще одна тайная мысль терзала его. Действительно, их осведомитель в полиции, оперативник, офицер, человек, располагающий самой свежей информацией, очень любил деньги. За деньги он был готов делиться любой информацией и не считал это большим грехом. Он даже признавался Павлу Петровичу в симпатиях к их мрачной идее. Но за просто так он и пальцем бы не пошевелил. Сейчас же информация была нужна как воздух, а денег платить за нее, увы, не было. Павел Петрович осознавал это все яснее и яснее, и сердце у него будто проваливалось в черную бездонную пропасть. Это не было страхом, это была безнадежность человека, мир вокруг которого рушится ко всем чертям.
Вопрос с финансами нужно было решать срочно. Поэтому Павел Петрович решил продолжить разговор в более узком кругу. Объявив сходку оконченной, он сделал незаметный знак Хромому и Вальтеру, чтобы они задержались. Прочие не обратили на это внимания – они были рады поскорее покинуть неуютное убежище.
Когда Багор с Дроном, а за ними Зорро ушли, Павел Петрович серьезно посмотрел на тех, кто остался с ним, и сказал:
– Ну что, крысы бегут с корабля? Оно бы черт с ними, мужики, но вот какая штука. Если крысы бегут, то корабль обречен, так ведь?
– Не парься, Павел Петрович! – с мрачным выражением на лице сказал Вальтер. – В данном случае никто никуда бежать не собирался. Мы сами их турнули. Другой вопрос, что за этим последует. Чует мое сердце, что эти подонки подведут нас под раздачу.
