Помолчав немного, он изложил свое видение проблемы.
– Я совершенно уверен, что Рогалева застрелили не «охотники». Его не за что было стрелять. Жил человек скромно, одиноко. Кроме работы да футбола ничего в его жизни не было. Он даже спиртного почти не употреблял. Хорошо делал свое дело. Ну, индивидуалист, всегда хотел кому-то что-то доказать… Все мы не без недостатков. Но стрелять его было не за что, если не предположить, что он подобрался очень близко ко всей этой истории с «Эльбрусом».
– А Ледников?
– А вот Ледникова… Не знаю. Говорю, во всем этом надо разбираться. Но эта демонстративная пленка с записью Высоцкого… Предположим, он также участвовал в наезде на «Эльбрус». Тогда это вполне укладывается в программу «охотников».
– Надо выяснить, кто конкретно пострадал в фирме, где они сейчас и каковы их возможности мстить. Пока твое положение не упрочится, этим займусь я. А тебе стоит немного притормозить. И в газету я бы на твоем месте не ходил.
– Ну, а на своем я это обязательно сделаю, – заявил Ломов. – И потом, я не собираюсь отсиживаться в кустах из-за того только, что такой махровый тип, как Казаченко, вспомнил про закон. Ну, а кроме всего прочего, я возьму с Альтшулера слово, что он не раскроет источник своей информации.
– Ну, что, очень смело, – невозмутимо заметил Волченков. – Вбросить сомнительную информацию в газету и посмотреть, что с ней будет. Я имею в виду, с газетой. На отсиживание в кустах это никак не похоже.
– Законы войны, – так же невозмутимо возразил Ломов. – Не каждый же раз идти в штыковую. И потом, я в любом случае рискую. Однако риск должен быть разумным.
– Должен заметить, что разумом тут и не пахнет, – сказал Волченков. – При всем моем уважении. Что нам дает твоя акция? Казаченко – мерзкий тип, но не имеет ни малейшего отношения к организации «охотников». Хочу напомнить, что мы ищем именно их.
– Вот именно, мерзкий! Ты нашел очень точное слово, – похвалил Ломов. – И если есть возможность как-то навредить ему, ее следует использовать. Ты имеешь что-то против? Если не разжигать интерес к этой фигуре, дело не сдвинется с мертвой точки. А так, я надеюсь, суду будет сложнее признать его невиновным.
– Ну что же, по-своему ты, наверное, прав, – согласился Волченков. – Но я бы все-таки воздержался. Не время сейчас.
– Все будет нормально, – заявил Ломов. – Поверь мне. Он сдуется, как воздушный шарик. Ладно, я поехал, а то как бы меня опять не потянули писать объяснительные… Ты-то сейчас куда?
– Возьму сейчас ребят, еще раз съездим на место происшествия, проверим хорошенько местность – может быть, отыщется еще что-нибудь. Кроме мобильника убитого Малышева, у нас ведь ничего нет, а там практически все мимо. Все его связи на бытовом уровне – родственники, коллеги по работе. Он ведь работал в магазине водителем, развозил бытовую технику. Руководство характеризует его как добросовестного, покладистого сотрудника. То же самое родственники. Криминала за ним никакого. Судя по всему, в банде Багра он оказался достаточно случайно, по дружбе, так сказать. Хотел подзаработать на стороне. А еще хочу заскочить на телевидение, попросить пустить их в ближайших новостях фотографию того типа с усиками. Возможно, кто-то опознает его. Нам срочно нужна полная информация об убитых, их связи, круг общения… Обыск жилья тоже был бы очень кстати. Но мы даже не установили, где жил Багор. Вероятно, снимал где-то квартиру. Очень нам не повезло с этой второй бандой. Быстро они среагировали.
– То-то и оно, – сказал Ломов. – Слишком быстро.
Он спустился и сел в машину.
Эта мысль не давала ему покоя. Как могла вторая банда так быстро явиться на место событий, опередив полицию, которая следила за Дроном от самого города? Правда, Дрону удалось заморочить преследователей и замести следы, но все равно полицейские были, можно сказать, рядом, но пропустили появление Багра и тех, кто пришел следом. Конечно, бандиты могли знать какой-то другой путь, более короткий и более скрытый, но так быстро? Одно из двух – или Дрон навел вторую банду на первую, точно так же, как он навел Багра на Шелеста, или же… Ломову не хотелось в это верить, но он был вынужден признать, что совсем исключать предательство в собственных рядах нельзя.
Кроме самих Ломова и Волченкова в той операции участвовало еще восемь человек. Все опытные, со стажем оперы. Отношения со всеми у Ломова были, можно сказать, товарищеские, и представить себе кого-то из ребят предателем было трудно и даже противно, но поразмышлять над таким вариантом стоило. И присмотреться еще раз к каждому повнимательнее.
В редакции газеты Альтшулера не было. Ломову объяснили, что тот где-то в городе – собирает материал. Предложили подождать, хотя честно не обещали скорого возвращения коллеги.
Ломов стал ждать. Он не хотел иметь здесь дело ни с кем, кроме Альтшулера, считая, что с ним уже найден общий язык. К тому же ему не хотелось сейчас никуда идти, особенно в управление. Выволочка, которую ему устроил генерал, была, конечно, во многом спектаклем, но все равно Ломову было обидно. И еще в нейтральной обстановке можно было хорошо подумать – о неуловимых «охотниках», о гипотетическом предателе, о нелепой гибели Дрона, который был в пяти минутах от богатства, но не справился с каким-то невидимым глазу микробом. И богатства-то, кстати, в сейфе особого не оказалось. Помимо бумаг там лежали деньги в разной валюте на общую сумму примерно сто тысяч рублей – негусто. Пожалуй, узнай Багор, из-за чего он устраивает весь этот сыр-бор со стрельбой, кровью, сожжением трупа, погонями и собственной смертью, он бы сразу повесился, избавив окружающих и самого себя от многих хлопот. Ломов, между прочим, догадывался об этом с самого начала. Такие люди, как Казаченко, держатся за свое имущество зубами и просто так его из этих зубов не выпускают. Вряд ли бы он доверил солидную сумму сейфу, не привинтив его предварительно намертво к полу или бетонной стене. Только такой забубенный энтузиаст, как Багор, мог рассчитывать на то, что с одного налета обеспечит себя на всю жизнь. Впрочем, как выяснилось, ему-то действительно хватило.
Когда Ломов дошел до этого черного юмористического вывода, в редакции появился Альтшулер. Он выглядел слегка встрепанным и одновременно усталым, волочил на ходу ноги, и от него отчетливо пахло спиртным. Увидев Ломова, он, однако, разом подтянулся, как опытный солдат при виде командира, и расплылся в улыбке.
– Какие люди! – воскликнул он, фамильярно тыча Ломову свою потную руку. – И без охраны! Соскучились, господин полковник, или нужда привела? Я знал, что вы без меня не справитесь, уж простите великодушно! И должен сказать, что вы пришли по адресу. Вы просите песен? Их есть у меня! Ха-ха-ха! Но я умолкаю! Простите великодушно!
Ломов с некоторым напряжением пожал протянутую руку и встал.
– Вообще-то это я вам кое-что принес, – сказал он негромко. – И пожалуйста, не нужно так кричать. Будьте сдержанней, Альтшулер! Дело деликатное, а моя фамилия вообще не должна упоминаться ни при каких обстоятельствах. Принимаете условия?
