Я упорно хранила молчание, стараясь показать, что сейчас разговаривать на отвлечённые темы не намерена.
— Погода постепенно портится, ma chère, я там подготовил и для тебя тёплый плащ из непромокаемой ткани. В городе конечно в подобном для барышни не сomme il faut (*не подобающе), но в лесу думаю никто не посмеет косо на тебя посмотреть.
Павел усердно улыбался.
— Как прошёл твой день? — старательно втягивал меня в разговор «провидец». — Так наговорилась со Степанидой, что для уставшего жениха нет сил?
— Ты ни чем не хочешь со мной поделиться? — мне даже пришлось выразительно приподнять бровь, дожидаясь ответа.
— Не думаю, что это правда… и если сорвёмся туда, можем разминуться с обозом.
— Что… именно… произошло, mon cher?
Долго раздумывая над тем, что собирался мне поведать, Павел наконец заговорил.
— К хозяину заимки заезжал какой-то знакомец из Середы, тот на государевых землях живёт, да торгует с Волоколамском. Из-за войны сейчас никто не ездит, и вот он и решился, посчитав, что, зная тайные тропы, избежит французов. Продвигался в основном вечерами, да ранним утром. В общем, в этом-то и преуспел.
— А при чём тут купец? Он ранен или ему нужна помощь?
— Сейчас поймёшь… — жених тяжело вздохнул и продолжил. — Пару дней назад, проезжая на вечерней зорьке мимо Бородинского поля, тот слышал тихие звуки, как будто несколько человек звали на помощь.
Я оторопело уставилась на «провидца».
— Мужик жутко испугался, там ведь трупы вокруг. Погнал лошадь, да переночевать на заимку попросился к знакомцу. Рассказывал страшилки, что черти его там из преисподней звали. Полночи с хозяином выпивали и по утру уехал, но наши солдатики всё это слышали. Ну, а в дороге мне и рассказали.
— Мы-ы-ы должны-ы-ы туда ехать — мой голос подрагивал от волнения. — Если там хотя бы несколько выживших, мы обязаны их забрать.
Жених смотрел в мои полные слёз глаза и молчал какое-то время.
— Анна, — сказал он, проверив, не слышат ли кто нас, — ты же понимаешь, что там целое поле гниющих трупов. Возможность найти выживших, стремится к нулю с каждым мгновением.
Я вскочила с чурбака, заменяющего мне стул, и хотела бежать седлать Ветра.
— Остановись, успокойся, — Павел схватил меня за руку, удерживая, — уже ночь, мы сейчас не найдём дороги, только лошадям ноги сломаем.
Под недовольным взглядом Ольги он обнял меня, прижал к себе и зашептал на ухо.
— Завтра с утра, как только начнёт светать, мы с ребятами туда отправимся.
— Я тоже! — воскликнула, резко подняв голову и глядя ему в глаза.
— Хорошо, — жених тяжело вздохнул, — сейчас ты успокоишься, и мы пойдём к нашим людям и объясним, что им предстоит. С утра поедем верхом…
— Но наши операционные столы, инструменты, медикаменты!!! Если будут выжившие, как их вывозить?
— Ты не дослушала… мы поспешим верхом, а следом за нами поедут телеги и дормез. Боюсь, они будут там только к обеду, или около того.
Прикрыв глаза, я старалась успокоиться и вдыхала запах Павла, уткнувшись в его ключицу. Он пах костром, лошадьми и какими-то травами. Что удивительно, но сам запах его тела меня абсолютно не раздражал. Хотя… чувствуя чьи-то чужие «ароматы» я порою задерживала дыхание, стараясь отодвинуться или вдохнуть подготовленный для таких случаев ароматизированный платочек.
— Ты прав… но тебе стоит самому всё объяснить людям.
Сказать, что все присутствующие были ошеломлены — ни сказать ничего. Некоторые, как и я, первым порывом были готовы ехать прямо сейчас. Все стали деловито собираться, проверяя необходимое, чтобы с утра не тратить время на подготовку.
Ранее собранных нами раненых оставили в деревне, доверив попечительству старейшины. Узнав, куда именно мы направляемся, новоприбывшие нас перекрестили, благословив в дорогу.
Тронулись в путь, как только забрезжил рассвет. Мне казалось, что движемся мы слишком медленно. Но Павел не давал перейти в галоп, оберегая лошадей.
— Ma chère, если ты загонишь своего друга, то потом будешь «есть» себя ещё больше, чем сейчас, пытаясь успеть.
Довольно скоро мы были на месте. «Провидец» был прав, над полем стоял настоящий смрад, еле-еле развеваемый слабым ветерком. Он всё порывался не пустить меня на поиски, но обвязав лицо пропитанным в пахучем масле шарфом, я пошла со всеми.
Выжившие были. Первый же найденный, вызвал всеобщий восторг и придал вдохновение нашим поискам. Раненых выносили на расчищенное место, и «провидец» пытался уговорить меня заняться ими, а не ходить по полю, по колено в чьих-то внутренностях.
Без инструментов и медикаментов я мало чем могла им помочь, потому отговаривалась ожиданием прибытия нашего дормеза и пары телег, купленных в деревне.
Наконец, незадолго до полудня, мне сообщили, что прибыла инвалидная группа вместе с моими подопечными. Они организовывали новый лагерь, стараясь сделать его не заметным с дороги.
Самая большая проблема заключалась в воде, которую предстояло как-то доставлять от реки. Нам было необходимо оказать хоть какую-то временную помощь, чтобы выжившие смогли дотянуть до выбранной нами на постой деревушки.
— Как же ты выдюжил, миленький? — спрашивала, обливаясь слезами Степанида, стараясь напоить раненого подготовленным ещё вчера в большом количестве отваром коры ивы.
— Эх, сестрица… хорошо рядом конь недалеко пал. На третий день смог доползти до него. Так, шагами то, вроде недалече… но как пополз… казалось, что до первопрестольной и то ближе будет. Всё в беспамятство впадал.
Тут Степанида заставила его сделать ещё насколько глотков отвара, и он продолжил.
— А вот как дополз… так и полегче стало. Брюхо-то у него уж раздуто было, но хорошо, что ногу оторвало. Сверху всё срезал, да там, где почище и ел.
— Как же не замёрзли-то? Последние ночи же холодать стало.
— Так под тушу-то и подполз. Выкопал себе нору небольшую под ней, и забрался.
Придерживающая его за голову женщина уже не сдерживала рыдания.
— Щас косатик, сей час бульончик наваристый будет.
Количество спасённых потихоньку увеличивалось. Может во всём виноват запах похлёбки, варившейся в большом котле? Её аромат перебивал вездесущий сладковатый трупный запах.
У всех раненых были проблемы с ногами. Потому они и не могли выбраться с поля. Я ждала очередного кипячения инструментов, чтобы заняться следующим пострадавшим.
Сейчас у меня было время, и я старательно пыталась хоть кому-то сохранить конечности, если была малейшая на это возможность.
Катя с Дарьей предварительно обрабатывали раны, а Марфа ассистировала. Мне нужна была самая лучшая помощь из возможных.
