Прибывший с утра к дому караван, возглавляемый большой каретой, был неожиданно слишком велик. Среди них находились и наши люди, но в основном — незнакомцы. Выйдя встретить гостей, я наблюдала, как из кареты пытается выбраться дама в красивом, вышитом яркими цветами пальто и милой шляпке с вуалью. Госпожа повернулась и с радостным восклицанием поспешила ко мне. В приблизившейся внезапно узнала Марию. Тёплым объятьям не было видно конца, когда, наконец, Степаниде удалось завести нас в дом.
— Ma tante (*тётушка), расскажи, как ты здесь оказалась, — начала я разговор, когда мы расселись в гостиной за чаем.
— После стольких твоих писем, я уговорила матушку отпустить меня к тебе. Ты спасаешь жизни русских солдат, а я просто сижу в Твери, — всплеснула она руками.
— Ты ехала одна всё это время? И что это за обоз?
— О, нет!.. До Калуги мы добирались вместе с волонтёрками из «женского общества». Они остались там в госпитале, с тем доктором, что приходил к нам в Могилёве. А сюда я приехала со своей горничной и человеком дяди.
— Барышни остались у господина Сурина?
— Да, кажется, они так его и называли. А обоз — медикаменты, вспоможение от того же «общества». Оставшись в Твери, мы решили с матушкой организовать любую возможную помощь.
— Как вы там жили всё это время?
— Ещё в июле Екатерина Павловна
[90] с супругом
[91] отъехали в Ярославль, что вызвало немалое смущение. Ведь она весьма сильно ратовала за «великий проект
[92]». Обещала всесильную помощь. Хотя… в скорости начал собираться «Тверской комитет военных сил» и даже особый временный егерский «батальон
[93] Её Высочества великой княгини Екатерины Павловны», под началом князя Оболенского. Но формировался тот батальон на севере губернии, аж, в Весьегонске. По всей тверской земле вербовщики за добровольцами ходили. Говорят, почти тысячу человек собрали, но аристократы всё потихоньку уезжали. В августе даже и обыватели начали покидать город. Те же, кто не мог этого сделать, устроили крестный ход в Жёлтиков монастырь. А каждое воскресенье, перед обедней творили общий молебен о победе с коленопреклонением. Мы с матушкой несколько дней подряд всенощную стояли у Владимирской Богородицы, но всё-таки и мы переехали к дяди Григорию в имение.
Мария ненадолго прервалась, сделала несколько глотков чая и продолжила.
— Особенно страшно было, когда стало известно, что французы Москву захватили. Все боялись, что оттуда на столицу пойдут. А это через Тверь. От таких новостей из города все оставшиеся бежать начали. Кто куда мог. Многие друзья, что не могли себе позволить надолго из города отлучатся приехали погостить. Тут к нам твои послания и дошли. Сразу несколько. Видно, в городском доме нас дожидались, да потом там отправить додумались. Так мы с матушкой и стали «общество вспоможения» организовывать. По соседям проехались. Кое-что из твоих писем зачитывали. Она очень тобою гордится! Все, кто по поместьям сидели, проявить своё «участие» пожелали. Дядя закупку организовал, а мы в город вернулись. Матушка надеялась, что ты в Тверь приехать сподобишься. Обоз медицинский собрали. Даже, как в Могилёве, нашли мещанских барышень, готовых помогать в госпитале. Так я матушку и упросила с ними к тебе ехать.
Жизнерадостная, не видевшая ни разу ужасов настоящей войны, она казалась мне яркой птичкой, совершенно тут неуместной. Брать её с собой в Боровск было никак невозможно. Да и прибывший с ней обоз должен был быть доставлен в ставку.
Павел предложил отправить Марию с медикаментами и инвалидами в Дубраву, догонять Кутузова. А самим, на лошадях съездить в Боровск и быстро вернуться. Часть татар отрядили в охрану «тётушки». С отрядом жениха поехали только я с Ольгой, да одна из «амазонок», чтобы пройтись по домам подруг и забрать вещи. Все остальные поспешили догонять армию.
За ночь земля немного подмерзала. Но оттаивая днём, постепенно превращалась в чавкающая топь. Приходилось ехать не по дороге, а полями. «Амазонка» предложила показать короткий путь.
Лучше бы мы не ездили. Это стало понятно ещё на подходе к городу. Тот был полностью сожжён. Девушка, которую звали Аглаей, долго рыдала над трупами, на пепелище одного из домов. Она никак не могла успокоиться, потому Руслан просто посадил её на свою лошадь боком, прижав к себе. По моей просьбе люди Павла проверили город на наличие выживших. Таковых не оказалось.
Можно было вернуться, но у жениха, были свои планы. Люди Бенкендорфа уже нашли одну из интересующих их телег. Наполеон решил не рисковать и разделил «золотой» обоз на множество мелких частей. Все они шли разными дорогами в толчее отступающей армии.
