Подкрепляя слова делом, он решил идти сквозь заснеженный лес, без дорог, бросив артиллерию. За лесом был Днепр, который маршал надеялся перейти. И перешёл… потеряв при этом более двух тысяч человек из бывших с ним трех тысяч. А на берегу ещё оставались тяжёлые телеги с больными и раненными, женщинами и детьми, которые следовали за отступающей армией от Москвы. В отчаянии некоторые возы тоже попытались переправиться, но лёд под ними подломился, и вода поглотила несчастных.
Этих оставленных на произвол судьбы и привёл к нам Давыдов. Думаю, мужчин он бы бросил, но заплаканные отрешённые женщины с маленькими детьми на руках… Они так и появились в лагере. Двигающиеся как куклы, молча падающие от усталости под сильным снегом. Если бы не казаки, они бы так и остались умирать в сугробах, обессилев. Те, кто ещё могли, вели лошадей, тянущих телеги, на которых лежали раненые и дети.
Все они — жёны и любовницы солдат и офицеров отступающей армии. Привезённые на телегах раненые потому и выжили, что за ними ухаживали любящие руки. Все прибывшие были с семьями.
Перво-наперво для них сварили жидкую похлёбку. Из-за постоянного голода у всех были проблемы с желудком и кишечником. Затем баня и поголовное бритьё волос. Ни вшей, ни тифа нам в лагере было не нужно.
Я отдельно осмотрела детей. Им было отведено более тёплое место. Инвалиды даже обещали соорудить хорошие сани для удобства.
— Мадмуазель Луиза, — обратился ко мне Виллие, — нам было поручено организовать госпиталь в Могилёве. Это же ваш город, если мне не изменяет память?
— Да, Ваше превосходительство. Я служила там под руководством господина Сушинского.
— Так вот, барышня, раз город освободили, вы отправляетесь туда.
— Но…
— Это единственный ближайший уцелевший город. Сейчас в него будут свозиться все раненые.
— Кого вы хотите поставить начальником?
— Так вас и назначим!
— В смысле меня? Но…
— Все необходимые документы по назначению получите перед отъездом. Вы показали себя преотлично во время кампании. А сколько нового я сам открыл для себя! Вы, барышня, как время найдёте, напишите обо всех ваших новшествах и приезжайте в столицу. Докторскую степень получите наверняка.
— Яков Васильевич, а будут ли мужчины мне подчиняться в госпитале?
— Дело в том, баронесса, что врачей для вас у меня нет.
— Но как же?..
— У вас вон помощницы какие, да и монахини помогут.
— Ваше превосходительство, — вступил в разговор Павел, — а можно ли пленных привлечь? Я слышал, что среди них есть несколько лекарей. Считаю, теплая постель и хорошая еда намного притягательнее, чем вшивый холодный барак для пленных.
— Хм… довольно дельная мысль. Поспрашивайте, Павел Матвеевич. Но… берите только кого из немцев. Остальным я не доверяю.
— Хорошо, Яков Васильевич. Лично проверю.
Мария, кажется, нашла себе дело по душе. Когда не было рядом её гусара, она всё время проводила с детьми. Ну, хотя бы этот груз ушёл с моих плеч.
— Баронесса, — обратился ко мне заглянувший к нам Давыдов, — я слышал вам лекарей надобно?
— Откуда… да, — вздохнула я, поражаясь болтливости «тётушки».
— Так у меня для вас подарок. Недавно в Белыничах я овладел французским магазином и госпиталем. Там аж пятнадцать докторов. Доставить?
— Вы меня весьма обяжите, Денис Васильевич. Благодарствую. Но господин Виллие разрешил брать только немцев. Мог бы Павел Матвеевич сначала с ними познакомиться и отобрать нужных?
Кажется, проблема кадров для будущей больницы постепенно решалась. Что весьма радовало.
— S'il vous plaît ne coupez pas! (*Пожалуйста, не отрезайте!) — ныла бледная лысая женщина, повиснув на моей руке.
Когда перед отъездом в Могилёв я самолично проверила раненых пленных, признанных не заразными тифом, то обнаружила, что рана на ноге одного из них уже начала гнить. Пришлось срочно организовывать операцию. Несколько врачей, отобранных Павлом из «подарка», предложили просто ампутировать. Услышав это, жена пациента бросилась к моим ногам, умоляя не отрезать ногу у супруга. Ну да, калеке будет куда сложнее обеспечивать семью.
— D'accord Madame. Je vais essayer de sauver sa jambe. (*Хорошо, мадам. Я постараюсь её спасти.)
Естественно, в этот день мы так никуда и не поехали. Операция продлилась более трёх часов, и выезжать под вечер никто не стал. Да и Павел был насторожен. Рядом с нашим оставшимся в одиночестве лагерем заметили поляков.
Интермедия
Недавно наступивший декабрь был довольно холоден. Лежащий в засаде мужчина иногда поёживался, хотя и был одет в тёплую шубу и лисий малахай. Легкие неторопливые движения не давали ему замёрзнуть. Наблюдая за домом, он часто дотрагивался до завёрнутого в мех штуцера последней английской модели, лежащего рядом. Словно неосознанно проверяя его наличие.
Постепенно в нём проснулся азарт. Показалось, что именно сегодня, наконец, всё завершиться и его отпустит натянутая последнее время струна.
Уже третий день до восхода он приходил в оборудованное ещё по весне «гнездо», надеясь уличить подходящий для выстрела момент. Жаль, что до войны, когда не стоял такой холод, нанятому для этого охотнику сделать выстрел не получилось. «Добыча» неожиданно уехала в город и больше в поместье не возвращалась.
В Могилёве же её постоянно сопровождали охранники, не говоря уже о странном вознице, который оглядывая всё вокруг, примечал странности и тут же «натравливал» в их сторону окружающих барышню татар.
Война же и вовсе заставила «стерву» покинуть город, оставив мужчину с неудовлетворённым чувством мести. Оно немного приутихло летом, когда французские войска заняли город. Большое количество дел не давало ему отвлекаться на ненависть. Он то занимался сбором ополчения, то пытался достать хлеба у оставшихся в своих усадьбах помещиков. Но, учитывая, как с каждым днём складывалась обстановка… он всё чаще и чаще стал поминать барышню всуе, считая, что даже издалека она умудряется отравлять его жизнь. Насильно загнанные в войско люди никак не хотели обучаться дисциплине, то и дело сбегая. С хлебом было ещё хуже. Обозлённые хозяева имений отказывались получать оплату «бумагой», требуя серебро или золото. Одни откуда-то узнали, что ассигнации фальшивые, другие же разумно возмущались, если они теперь подданные французского императора, то почему тот пытается платить им русскими деньгами? Многие же попросту сбежали, попрятавшись со своими людьми в лесах, вывезя все продукты.
Удивительно, но недавно захватившие город русские войска никого не тронули, хотя им наверняка доложили, что жители присягали Наполеону. Многие подумывали потихоньку уехать, но пока не было понятно в каком направлении. Учитывая, что Бонапарту удалось еле живым выбраться из России, наверняка «просвещённая» Европа попробует «догрызть» его, пока тот слаб, не дав собрать под свои знамёна новую армию.
