Дружины конунгов и свободные дружины викингов имеют много общего между собой. В целом можно сказать, что во всех типах дружин культивировался боевой дух, также дружинная среда изначально строилась на принципах военного интернационализма и социальной открытости (меритократических принципах отбора), однако дружины имели свою внутреннюю иерархию, связанную с возрастом, личными качествами, заслугами, опытом, отчасти происхождением ее членов. Так, скандинавские дружины подразделялись на две категории – «старших» и «младших». На материале англосаксонской поэмы «Беовульф» такая дихотомия просматривается особенно отчетливо. Конунг Хродгар, которому суждено было стать великим правителем дворца Хеорот, в молодости возглавлял отряд «молодых воинов», которые потом выросли и стали его дружинниками. То есть наследник престола превратился в конунга, а окружавшие его юноши выросли во взрослый элитный отряд. Сыновей Хродгара также окружают отряды «детей мужей», сидящие на пиру за отдельной скамьей. В «Младшей Эдде» подчеркивается, что среди дружинников, «домашней стражи», выделяются «старшие», «внутренняя дружина». Кроме того, противопоставляются «ярлы и херсиры», обладающие своими владениями и своими дружинами, и дружинники, окружающие конунга. Собственно, история сложения вокруг династий конунгов их военных отрядов – дружин и борьба руками членов этих отрядов за установление власти конунга на возможно большей территории – и есть история генезиса государства. В эпосе северных народов поровну воспевается и верность конунгам, и бесстрашие, следование «северной этике мужества», предполагавшей опрометчивые и явно несуразные, но удалые поступки. Так, гимном верности может считаться датская поэма «Речи Бьярки», где центральный сюжет составляет гибель в бою двух дружинников Бьярки и Хьялти у тела их убитого вождя Хрольфа. Мотив ответственности дружины перед вождем ярко звучит в финальных сценах поэмы «Беовульф», после того как стареющий конунг Беовульф был брошен своими воинами перед битвой с драконом. Как уже говорилось выше, третий тип вооруженных формирований Скандинавии– это свободная дружина викингов. Чаще всего она была временная, на период конкретного похода или этапа жизни своих членов, нередко совмещающих независимые военные действия с наемничеством и с торговлей (felag). Ярким примером свободных дружин викингов могут служить флотилии «морских конунгов» Скандинавии. Кстати, не только в заморских походах, но и в самой Скандинавии эти свободные дружины викингов были в определенное время настоящим бедствием для коренных жителей, становившихся объектом их внимания как источника добычи. Так, в «Саге об Инглингах» есть много упоминаний о постоянных «экспроприациях» данов в Швеции, и наоборот. История свободных дружин берет начало задолго до первых походов викингов. Первоначально, в эпоху Тацита и Великого переселения народов, вообще отсутствовала граница между такими «вольными» дружинами и дружинами конунгов. В условиях, когда не существовало даже зачатков официальной государственности, в принципе не могло быть никаких «побочных» дружинных институтов. Все вожди, обраставшие дружиной, были примерно в равном положении. Позднее, в вендельскую эпоху (VI–VIII вв.), предпринимаются первые зафиксированные попытки создания объединений протогосударственного типа, изначально основанных на сакральной практике – держава Инглингов в Швеции, Скьольдунгов – в Дании. И первый «поход викингов» в 521 году, поход Хигелака-Хуглейка, был, по сути своей, «протогосударственным» мероприятием. Родственник верховного правителя данов самим фактом своего руководства придавал походу статус такового. Что же касается избыточных, маргинальных элементов, то они выталкивались из структуры вендельского социума на пустующие территории, т. е. происходила достаточно крупномасштабная внутренняя колонизация. Наконец, в эпоху викингов свободные дружины окончательно выделяются как особый тип – тип не только воинского формирования, но и особого уклада жизни целой группы людей, группы весьма многочисленной. Комплекс причин – нехватка земли для младших сыновей, недостаточная прибыльность хозяйства для самостоятельных и часто семейных землевладельцев, жажда подвигов и приключений для всех категорий – побуждал сниматься со своих мест значительное количество скандинавов. Для большинства это было сезонным и временным занятием. Безусловно, справедливым выглядит усмотрение в викинге, прежде всего и главным образом, искателя «нового социального качества» – качества феодала (обычно за пределами Скандинавии), королевского дружинника или торговца. Дружины, отправлявшиеся за море, по-видимому, чаще всего имели смешанный состав, где наряду с «профессиональными викингами» присутствовало изрядное количество «викингов временных», которые после похода (или серии походов) возвращались к своему хозяйству. К тому же – если, конечно, отряд не оставался за морем – ремесло викинга оставалось профессией сезонной. Так же обстояло дело и с руководителями; среди конунгов– предводителей этих дружин – были такие, кто имел собственные владения, а были и безземельные отщепенцы, младшие сыновья и т. д. Из них (разумеется, не от одной хорошей жизни, но вынужденно) рекрутировалось сословие морских конунгов, тех, у кого «были большие дружины, а владений не было. Только тот мог с полным правом называться морским конунгом, кто никогда не спал под закопченной крышей и никогда не пировал у очага», – говорится в «Саге об Инглингах». Существенной разницы между этими предводителями и конунгами, боровшимися за власть над всей страной, не было. Видимо, единственным критерием, по которому можно было оценить в глазах современников правомерность притязаний на верховенство, была степень родства претендента с древом прежних правителей – Инглингов или Скьольдунгов.
В целом можно сказать, что свободная дружина викингов представляет собой первооснову и первичную организационную структуру социально подвижной части общества Скандинавии догосударственной и протогосударственной эпохи, единый и самодовлеющий организм с достаточно устойчивой и слабо стратифицированной (что повышало устойчивость) внутренней структурой и обновляющимся составом. Количественный состав дружины викингов мог очень существенно варьироваться. В сагах упоминаются дружины в 12, 20, 30, 60 и 100 воинов. Само «рекрутирование» осуществлялось в силу притягательности образа викинга как такового (дружина с точки зрения критериев социальной психологии – тип референтной группы – группы, в которой престижно состоять). Распространение в дружинной среде культов Одина и особенно Тора; восторженный пафос и само содержание скальдической поэзии, воспевающей культ битвы как таковой; специфичность воздаяния в мире ином в форме весьма своеобразного роскошно-казарменного блаженства в Валгалле, недоступного не-во-инам, – все это демонстрирует сложение определенного ответвления от норм родовой морали в форме дружинной идеологии. Следует отметить, что в стадиально близких обществах Европы, переживавших тот же этап развития– в рамках так называемой Балтийской цивилизации, среди финских и балтских племен, на Руси, возможно, в Польше – формировались сходные формы дружин. Причем скандинавские дружины были именно образцом для подражания– как наиболее эффективные в своем роде примеры. По их образу и подобию сбивались команды из жадной до воинских новшеств молодежи и опытных воинов в сопредельных со Скандинавией странах, их оружием – частью приобретенным, частью скопированным – они вооружались. Идеологическим катализатором данного процесса были особенности воинской психологии, архетип которой, насколько можно судить, не претерпевает принципиальных изменений с течением тысячелетий. Основная ее черта– переплетение на первый взгляд взаимоисключающих тенденций: с одной стороны – обостренной тяги ко всем новшествам оружейного, тактического и стратегического плана; с другой же – чрезвычайного консерватизма многих ценностных и поведенческих характеристик, длительное и устойчивое бытование суеверий [пограничные состояния психики в современных воинских коллективах, острое переживание суеверий, преимущественно в группе риска (пилоты, подводники и т. д.)]. Известно, что свободные самоорганизующиеся дружины викингов частью поглощаются, частью истребляются усиливающимися отрядами скандинавских конунгов, претендующих на единовластие в стране. Судя по всему, эти свободные дружины викингов, базировавшиеся либо на островах, либо в устраивавших их точках страны, не угрожали напрямую власти алчущих единовластия конунгов, но отбирали у них часть потенциальной добычи, взимая ее методом откровенно «догосударственным» и в свою пользу. Да к тому же они явно дестабилизировали обстановку в стране, ибо при всей своей постоянной боеготовности скандинавские бонды все же высоко ценили мир и покой, а соответственно, и владетель, оный мир устанавливающий, имел шансы на успех у скандинавского населения.
