Ну, Русь так Русь. Как я понимаю, это и есть мое испытание
[1]. Ладно, будем надеяться, что оно скоро закончится.
А пока что я снял дерн с двух мест под корнями деревьев и вырыл две ямы. В первую, что побольше, закопал трупы. Во второй разместил СВД, предварительно отомкнув от нее «Бритву», и свою одежду, тщательно завернув все это в шмот мертвецов. После чего приладил пласты дерна на место, развязал шалаши и тщательно уничтожил все следы бандитской стоянки. Посмотришь – на первый взгляд поляна и поляна, ничего особенного. Что, собственно, и требовалось. По сделанным мною меткам на деревьях я ее всегда найду, а другим это совершенно не обязательно.
* * *
Бандиты при жизни прятались в лесу довольно грамотно, но все же опытный следопыт сразу бы вычислил, куда они отходили от стоянки. Тропка была одна, хоть и не особо заметная, но для меня вполне очевидная. По ней я и направился, отмечая про себя на ходу необычность окружавшего меня леса.
Хотя как – необычность? Для Чернобыльской Зоны – вполне себе нормальный лес. Не Рыжий, конечно, где кривые деревья постоянно совершают вялые попытки захватить ветвями проходящего мимо человека, проткнуть тело острыми шипами и медленно выпить все соки. Но тенденция к подобному явно прослеживалась.
Я несколько раз срубал «Бритвой» узловатые корни, которые словно змеи шевелились под ногами, норовя схватить за стопу. Одному, кстати, это удалось, когда я слегка зазевался – и немедленно из земли полезла вся, мать ее, корневая система огромного дуба, пытаясь закрепить успех.
Думаю, живые корни сто процентов утащили бы меня под землю, если б не «Бритва», способная легко рубить металл. Через минуту корни, будто расчлененные змеи, вяло шевелились на траве, истекая черной смолой, похожей на кровь. А я, отойдя от коварного дуба на безопасное расстояние, минут десять массировал изрядно помятую ногу, которую проклятый дендромутант едва не сломал. Интересно, меня случайно не в прошлое Чернобыльской Зоны выкинуло, где еще за сотни лет до аварии творилась всякая паскудная хрень? Судя по повадкам местного леса, очень похоже на то. Но в этом еще надо было убедиться.
Деревья более скромных размеров вели себя менее агрессивно – похоже, им пока хватало питательных веществ, которые они получали из почвы. Поэтому я, сторонясь огромных дубов, которых в лесу было предостаточно, примерно через полчаса вышел из чащи – и увидел дорогу.
Это был довольно широкий тракт, продавленный колесами и плотно утоптанный ногами. Причем, судя по колеям, колесами именно тележными. И ногами преимущественно босыми – отпечатками пяток и пальцев была усеяна вся грунтовка. Реже попадались следы от плетеных лаптей, как у меня. И еще реже – от сапог, рисунок подошв которых меня изрядно опечалил.
Каблуков у этих сапог не было, соответственно, стальных подковок тоже. Сама подошва – мягкая, и носок слегка приподнят. Я не большой знаток Древней Руси, но еще по школе помню, как удивился подобной обуви, которая была в моде аж до четырнадцатого столетия. Такое ни реставраторы, ни киношники не продумают, и если у меня были еще какие-то сомнения, куда я попал, то следы на вот этой простой грунтовой дороге их развеяли напрочь.
Тем более что еще одно подтверждение моим выводам прилетело со свистом.
Вернее, целых три.
Пока я, согнувшись, следы рассматривал, они подъехали сзади. Довольно близко, метров сто пятьдесят до них было. И тихо, хотя все были на конях, видимо, обученных ставить копыта так, чтобы враг ничего не услышал. Подкрались – и одновременно выстрелили из луков.
Первая стрела воткнулась в землю в дециметре от моей правой ноги, вторая – рядом с левой, на том же расстоянии. А третья сбила с головы меховую шапку, которую я одолжил у мертвого разбойника.
Доступно, понятно, вопросов нет. Я разогнулся, развернулся на сто восемьдесят и спокойно ждал, пока три конника подъедут ближе. Единственное – «Бритве», зажатой в руке, мысленно приказал в предплечье спрятаться, что мой нож и сделал. Жуть, конечно, это ощущение, когда тыльник рукояти продавливает твою ладонь, входит в мясо, раздвигает кости… Боль адская, но ничего не попишешь – хочешь иметь скрытое оружие последнего шанса, значит, терпи. Зато оно всегда под рукой. Точнее, в руке…
Кожа на ладони после такой экзекуции даже не зарастала, а просто сходилась, будто в тесто нож спрятали. Так что, когда всадники подъехали ближе, я смог показать им пустые ладони, мол, мирный я человек, и совершенно ни к чему выпускать в меня еще три стрелы, которые лучники держали наготове, управляя конями с помощью ног. Это я сразу подметил. Малейшее движение нижней конечностью – и здоровенная умная зверюга идет куда надо.
Конные воины были крепкими. Я бы даже сказал, здоровенными. Плечи почти вдвое шире моих, ростом каждый под два метра. Плюс все в стальных кольчугах и островерхих шлемах, на спинах щиты, на поясах мечи подвешены. И как лошади такой вес на себе тащат? Хотя, конечно, кони были под стать хозяевам, чем-то напоминая фенакодусов из вселенной Кремля. Так же, как их всадники были похожи на кремлевских дружинников-переростков, прокачанных D-геном.
Всадники взяли меня в кольцо, не спеша спрятали луки и стрелы в колчаны, притороченные к седлам. Опасаться меня никто даже и не подумал, несмотря на топорик у меня за поясом. Оно и понятно – трое этаких громил были уверены, что мне одного удара огромным кулаком в перчатке, обшитой стальными бляшками, хватит, чтобы отправиться в лучший мир.
Один из них достал из седельной сумки хитро сплетенный кожаный ремешок и бросил мне под ноги со словами:
– Вазати себь руци, тать.
Ага, в целом понятно. Предлагает мне связать себя самому, и при этом еще и обзывается.
Я опустил глаза. Занятный ремешок, ничего не скажешь. Эдакий эквивалент средневековых наручников, затейливо завязанный несколькими узлами. Руки сунул, зубами за узелок потянул – и все. Перегрызать толстую сыромятную кожу не один час придется, зубы обломаешь. И развязать никак, только перерезать. Может, местные вояки секрет какой-то и знают, как от такой штуки освободиться без ножа, но вряд ли расскажут.
Кстати, как я смутно помнил, в Древней Руси, да и в относительно недалеком прошлом слово «тать» обозначало то ли разбойника, то ли убийцу, то ли в целом преступный элемент. Короче, эти здоровяки в броне и ярко-красных сапогах явно считали меня человеком низшего сорта. А я такое очень не люблю, даже если оно исходит от качков-переростков, опасаться которых имеются все основания.
– А не пошел бы ты на хрен, – улыбнувшись, сказал я на своем продвинутом языке образца двадцать первого столетия.
Надо же, до них дошло без перевода.
Один из конников, выдернув стопы из стремян, ловко перекинул ногу через голову коня и быстро стек с него эдакой сверкающей стальной волной. Красиво, я аж засмотрелся. Настолько, что едва не пропустил стремительный удар кулачищем в лоб.
