Она выбежала из комнаты, а я пытался лапой скинуть с себя эти чёртовы резинки. Хитрая девчонка их так завязала, что я никак не мог до них дотянуться. Пока я пыжился изо всех сил, она снова вернулась.
– Машенька, иди ко мне, я буду тебя кормить, – сказала она.
Это ты хорошо придумала, только вот чем ты собираешься меня кормить? Я чуть не упал в обморок, когда увидел в тарелке овсяную кашу. Шерсть моментально встала дыбом. Бр-р-р-р-р.
Девчонка посадила меня к себе на колени, зачерпнула ложкой из тарелки бежевой гадости и поднесла к моему рту. Я начал вырываться, но она крепко прижала меня к себе, передавив живот, отчего мне стало трудно дышать. Я грешным делом подумал, как бы не задохнуться с этой отвратительной кашей во рту.
– Дочка, кашу нужно кушать обязательно, вырастешь большая-пребольшая, – убеждала Липа.
Я мотал головой из стороны в сторону, уворачиваясь от ложки. Морда, усы, брови – всё было в овсянке.
– Маша, перестань капризничать, – строго сказала она, – иначе я накажу тебя.
Чувствую, надо делать лапы, пока при памяти.
– Ладно, – сдалась она, – не хочешь есть кашу, тогда будешь спать.
Девочка выкатила из-за шкафа коляску для кукол, засунула меня внутрь и укрыла сложенным в несколько слоёв одеялом по самое горло. Сверху накинула клеёнку и привязала её к бокам коляски.
– Спи, – приказала она.
Липа с усердием принялась трясти коляску, отчего мои зубы выбивали чечётку.
– Я тебе расскажу страшную историю, – заявила она. – Тебе нравятся ужастики? Оказывается, все люди колобкоеды. Я это недавно узнала. Не веришь? – Липа заглянула внутрь. – Мама на днях рассказала мне сказку про колобка. Представляешь, его в конце съела лиса. Мне так жалко было бедненького, я даже расплакалась и долго не могла уснуть. А мама меня начала успокаивать и говорить: «Дочка, так колобок – это же хлебушек, его все люди едят». А я спрашиваю у неё: «Мама, значит, я тоже колобка съела?» Теперь, как вижу хлеб, мне так становится страшно. Я даже боюсь на кухню заходить.
Липа, ты фантазируешь на ровном месте. Таких выдумщиков я ещё не встречал в своей жизни. Тебе впору самой сказки сочинять.
Мне было невыносимо жарко, я пытался вырваться из-под одеяла, но она так трясла коляску, что я не мог даже поднять голову. От такой качки меня даже затошнило.
– Лежи спокойно и не дёргайся, – приказала Липа.
На мое спасение, в комнату кто-то вошёл, но я не мог разглядеть, кто именно.
– Липа, ты кого так трясёшь? – спросил женский голос.
– Бабушка, ко мне в гости пришёл новый кот дяди Лёши, – сообщила девочка. – Он захотел спать, вот я и решила его уложить.
Вы слышали?! Оказывается, это я захотел! Ну, и врунишка.
– Надо же, я не знала, что Алексей нового кота взял. Он после Аспирина никак не решался другого заводить, – сказала она, – так это ты его хотела кашей накормить?
– Да, – ответила Липа, – но он не захотел её есть. Видимо, она ему не нравится.
– Нашла что коту предложить, – рассмеялась бабушка, – ты бы ему колбаски принесла.
Наконец девчонка перестала трясти кукольный транспорт, а я воспользовался моментом, вылез из-под одеяла и выпрыгнул из него. Увидев меня, пожилая женщина громко рассмеялась:
– Внученька, зачем ты ему хвостов накрутила?
– Бабушка, это моя дочка, а девочки должны ходить красивыми, – сообщила она.
– Ой, Липа, Липа, – покачала она головой, – ну и выдумщица ты.
Пока женщина общалась с внучкой, восхищаясь её сочинительными талантами, я шатающейся походкой побрёл на балкон. После качки, меня штормило не по-детски; боялся, как бы не свалиться с козырька. Запрыгнув на окно, я побрёл восвояси, совершенно забыв, что вся моя спина в хвостиках с разноцветными резинками. В таком виде я и предстал перед Алексеем.
– О, Сократ, вижу, ты побывал у соседей в гостях? – рассмеялся он, увидев меня.
Судя по его реакции, я понял – Аспирин тоже не раз становился дочкой Липы.
Глава 6
В день охоты Петрович проснулся первым. Он сел на диване и, посмотрев на нас сонными глазами, сказал:
– Вставайте, лежебоки. Труба зовёт.
Мы с Пухой переглянулись; ни она, ни я не поняли, о чём он говорит. Какая труба и куда она нас зовёт, известно лишь ему одному, ну, возможно, ещё Алексею.
За окном было уже светло, из кухни доносился звук льющейся воды и звон посуды.
Судя по запаху, плывущему по квартире, я легко определил – Алексей жарит картошку. Если её правильно приготовить, не так, как однажды это сделал Петрович, то получается простое и очень вкусное блюдо. Помню, как наблюдал за процессом, когда её готовила Татьяна Михайловна. Я тогда чуть слюной не изошёл. Многие любят жареную картошку, а тот, кто говорит, что не любит, думаю, лукавит. Видимо, просто не может себе позволить её есть по каким-то причинам. Тем временем аромат из кухни усилился. Наверное, картошка на сковородке дошла до последней стадии шкворчания и начала покрываться хрустящей золотистой корочкой. Чуть позже, сидя за обеденным столом и с аппетитом уплетая блюдо, Петрович нахваливал друга:
– Лёха, да ты потрясающий повар. Сто лет не ел жареную картошку. Моя Татьяна готовит её раз в год и то – исключительно по великим праздникам. Она же у меня ещё тот диетолог. Сама ничего не ест и нас всех держит в ежовых рукавицах.
– Правильно делает, – поддержал товарищ и с улыбкой добавил: – Мужики народ слабохарактерный. В отличие от женщин мы не умеем себе ни в чём отказывать. Это они стараются ради нас быть красивыми, а мы считаем, что красивы для них в любом виде. У нас вроде и сила есть, и воля, а вот силы воли нет.
Приятели дружно рассмеялись. Если бы хозяйка видела, как Петрович питается в её отсутствие, она бы его два месяца держала на голодном пайке и кормила бы одними салатами. Пока Алексей и хозяин доедали свой завтрак, запивая такую вкуснятину отвратительным кофейным напитком, мы с Пухой наслаждались предложенной нам свежей рыбой. Судя по количеству и разнообразию этого лакомства в квартире, Алексей, видимо, не только охотник, но ещё и неплохой рыбак.
Увидев через некоторое время Петровича в камуфляжном костюме и высоких армейских ботинках, я не сразу узнал его. Друзья стали походить на настоящих военных разведчиков. Они загрузили всё необходимое для охоты в багажник внедорожника, и мы отправились в дорогу. Ехали недолго, скоро машина остановилась на небольшой стоянке, на которой находилось ещё несколько автомобилей. Алексей открыл багажник, вытащил из него ружьё и два рюкзака. Один надел себе на спину, другой протянул Александру Петровичу.
– Санёк, ты ответственный за нашу провизию, – с юмором произнёс товарищ.
Узкая тропинка, ведущая в лес, не позволяла всем идти рядом. Мы выстроились друг за другом и двинулись в путь. Впереди бежала Пуха, обнюхивая каждое дерево и кустарник, за ней Алексей с ружьём на плече, следом Петрович, а замыкал процессию я. Шум автомобильной дороги постепенно становился едва уловимым и в конечном итоге совсем стих. Тишину леса нарушал треск сучьев, ломающихся под ботинками мужчин. Я глазел по сторонам, то и дело замечая, как над нами кружили разные птицы. Спустя время уловил правой ноздрёй запах дыма. Немного погодя наш отряд вышел на поляну, окружённую небольшими сосенками и редким кустарником. Посредине поляны горел костёр, вокруг которого сидели трое мужчин. Пуха с отчаянным лаем кинулась в их сторону, изображая из себя грозную собаку. Близко подойти испугалась, встала чуть поодаль, продолжая неистово гавкать и то и дело оборачиваться на хозяина. Лает, а сама дрожит от страха.
