Случилось это в один из дней, когда вся семья разъехалась по своим делам, а мы с Татьяной Михайловной, как обычно, остались на хозяйстве. Пока она занималась домашними делами, я следовал за ней по пятам. Перемыв посуду после завтрака, она направилась в ванную и принялась развешивать белье. Сколько лет живу на этом свете, до сих пор не могу понять: неужели нельзя просто вытащить вещь из машинки и сразу повесить? Так нет же – надо обязательно потрясти ею у меня перед мордой! Потом она принялась жужжать пылесосом, то и дело говоря: «Сократ, сколько же от тебя шерсти. Точно побрею тебя».
Вы заметили? Чуть что – сразу Сократ виноват. Между прочим, я не один в доме живу, от Пухи не меньше шерсти, просто она не так заметна человеческому глазу, как моя.
Как же я обрадовался, когда Татьяна Михайловна наконец выключила пылесос. Глупый кот, я уж понадеялся, что с уборкой покончено. Хм, не тут-то было. Моя неугомонная хозяйка приволокла ведро и швабру и начала драить полы. И чего ей не сидится на месте? Лучше бы книжку почитала. Ей-богу, устал я от этой уборки!
Всё время, пока хозяйка наводила в доме порядок, Пуха пряталась за диваном. Эта трусиха боялась пылесоса так, что начинала дрожать от одного его вида. Когда с делами было покончено, а Татьяна Михайловна направилась на кухню, рыжая морда тут же вылезла из укрытия и устроилась на своём положенном месте, на границе между кухней и прихожей. Хозяйка сварила кофе с пушистой пенкой и устроилась на диване с ноутбуком. Я развалился на тапках и наблюдал, как её пальцы, словно бабочки, порхали по клавиатуре. Не знаю, что она там печатала, но, когда Татьяна Михайловна садилась за компьютер, она пропадала, будто в чёрную дыру проваливалась. Порой мне казалось, случись в этот момент самое сильное землетрясение, она его не почувствует. Хозяйка отпила из чашки и слизала с губы пенку.
Я вдруг вспомнил неприятный случай из моей молодости. Тогда Татьяна Михайловна поставила чашку на стол и на минуту вышла из кухни. В то время я был жутко любопытным, впрочем, как и сейчас, просто с возрастом я стал осторожнее. Увидев белоснежную шапку поверх чашки, я не смог пройти мимо, забрался на стол и принялся её слизывать. Несмотря на то что я терпеть не могу запах кофе, я обожаю вкус пенки. Она такая нежная и молочная, будто воздушные сливки. Если бы тогда я был более расторопным, возможно, хозяйка даже не заметила бы, что пенка с кофе исчезла. Но я увлёкся, и Татьяна Михайловна поймала меня на месте преступления. До сих пор помню, как метался по дому в поисках пятого угла.
Пока она увлечённо стучала по клавишам, мы с собакой, как обычно, играли в игру «Кто кого пересмотрит». В этот раз я снова стал победителем: Пуха никогда не выдерживала моего пристального взгляда и первой отводила глаза. Устал я лежать, так можно с ума сойти от безделья. Уж лучше пойду в комнату Димки. Может, в этот раз повезёт, и я увижу в окошко свою ненаглядную Беллу? С тех пор как вернулся из театральной командировки, я ещё ни разу её не видел. Признаюсь честно, я уже начал переживать: а вдруг за это время она разлюбила меня и нашла другого кавалера? Сколько можно терпеть моё постоянное отсутствие? То в космосе плавал три месяца, теперь вот в театре пропадал. Ни одна кошка не выдержит таких длительных разлук. Но всё же я надеялся, что наша любовь горяча, как огонь в камине, крепка, как карельский гранит, и будет длиться так долго, как мы того пожелаем, и никакие преграды и расстояния не способны её разрушить.
Татьяна Михайловна даже ухом не повела, когда я встал и направился в холл. Не успел поставить лапу на лестницу, как услышал за спиной цоканье когтей по полу. Я обернулся и увидел Пуху, она нагло следовала за мной.
– Тебе нельзя на второй этаж, – напомнил я.
– Раньше было нельзя, – хмыкнула она, – а теперь можно. Между прочим, пока тебя не было, я спала в комнате Катерины.
Вот это новость! Видимо, за время моего отсутствия в доме произошли легкомысленные реформы. Да, чувствую, придётся брать власть в свои лапы и наводить порядок. Негоже собакам шататься по второму этажу.
– Я иду в комнату к Димке, – сказал я. – Туда тебе точно нельзя.
– А вот и не угадал, – ехидно ухмыльнулась Пуха. – Я и у него спала. Мало того, я даже ночевала в хозяйской спальне.
– Врёшь! – воскликнул я. – Меня хозяева к своей комнате даже на пушечный выстрел не подпускают, а ты хочешь сказать, что спала в ней? Как говорят у нас в театре: не верю!
– Так это у вас в театрах, а тут, между прочим, приличная семья. В отличие от тебя я интеллигентная собака и не прыгаю по люстрам, – припомнила мне Пуха дела давно минувших дней. – Пока ты был в театре, Татьяна Михайловна с Катериной уезжали в гости к приятельнице. Петрович тогда ночевал один, он позвал меня к себе, чтобы ему было не скучно.
Что за дискриминация такая? Мне, значит, нельзя даже просто зайти в хозяйскую спальню, а рыжей шельме хозяин разрешил ночевать? Чувствую, когда-нибудь вернусь домой после очередной командировки, а мне скажут: «Сократ, извини, теперь вместо тебя у нас Пуха, а ты, дружок, дуй в гараж».
Я открыл и тут же закрыл пасть, не зная, что ответить.
Мы поднялись на второй этаж. Возле лестницы стояла картонная коробка, я так и не понял, откуда она взялась, ещё утром её здесь не было. Признаюсь честно, я никогда не мог спокойно пройти мимо всяких ящиков, контейнеров и прочих подозрительных ёмкостей для хранения человеческого хлама. Не могу объяснить, почему они возбуждали во мне такой интерес, но мне тут же хотелось залезть внутрь. С самого детства игра в прятки с людьми стала моим любимым развлечением. Помните, как я доводил до белого каления семью композитора Леонида Исаевича, когда жил у них?
[4] Я забирался на кухонные шкафы и тихо сидел там, пока они занимались поисками и недоумевали от того, куда же запропастился Сократ. Наверняка вы сейчас подумали: какой подлый кот! Ничего подобного! Смею вас заверить, мы все такие. Когда коты прячутся, человек думает, что это просто очередная проделка, в то время как мы сидим в засаде. К счастью или к сожалению, от инстинктов никуда не денешься. Наши далёкие предки добывали себе пропитание именно так.
И вновь любопытство взяло верх, я запрыгнул в коробку и принялся её обнюхивать.
– Что там на дне лежит? – спросила Пуха, заглядывая внутрь.
– Ничего интересного, какие-то бумажки, – ответил я, выбираясь из коробки.
– Наверное, там хранились какие-то железяки от компьютера Димки, – предположила она. – Сократ, хочешь, я покажу тебе очень забавный аттракцион? Я по телику видела, пока ты был в театре.
– Что ещё за аттракцион? – с нескрываемым любопытством спросил я.
– Забирайся обратно, – скомандовала Пуха. – Свернись клубком, лежи и не двигайся.
Аттракционы у меня всегда ассоциировались с развлечениями, я это дело очень любил, мне рыбы не надо – дай только подурачиться. Я сделал, как велела Пуха: запрыгнул внутрь и улёгся на дне. Она ухватилась зубами за край коробки, подтянула её к ступеньке и, уперев задние лапы в пол, передними толкнула вниз. Я и ахнуть не успел, как покатился по лестнице. В конце пролёта коробка ударилась о стену и остановилась.