– Ой, какой у вас замечательный котейка! – воскликнула она и провела наманикюренным ноготком по решётке.
Честно сказать, я настолько привык к комплиментам, что перестал на них реагировать.
– Любите котов? – Колумб задал вопрос, который буквально недавно задавал ему таксист.
– Обожаю, – таинственным полушёпотом призналась она и добавила, показав два пальца: – У меня два сиамца – Стёпа и Митя.
Взглянув на клочок бумажки, который держал в руке Андрей, она показала, в какой части самолёта находится его место. Мы направились по узкому проходу, с трудом проталкиваясь мимо суетящихся пассажиров. Колумбу даже пришлось поднять переноску над головой, чтобы легче было пробираться. Я бы конструктору этого самолёта откусил руки по самую майку. Неужели нельзя было сделать проход чуть шире, чтобы людям не приходилось распихивать друг друга? Когда мы наконец добрались до места, Андрей сел на сиденье, а переноску вместе со мной засунул под впередистоящее кресло. Видите, до чего я докатился? Запихнули, как валенок под диван.
– Сократ, потерпи немного, нам лететь всего пять часов, – сказал он. – Когда все сядут на свои места, я тебя возьму на колени.
По-твоему, пять часов – это мало? Я чуть не поперхнулся, когда услышал, сколько мне предстоит сидеть в клетке. Хорошо говорить, если летишь, как… как человек. А ты попробуй посидеть всё это время в сундуке. Да я тут в бублик превращусь, как ты потом будешь разгибать меня?
Постепенно все пассажиры угомонились и расселись по своим местам. Я слышал, как из-под потолка женский голос раздавал инструкции, как себя вести в случае аварийной ситуации. А что делать животным? Для нас не придумали ни кислородную маску, ни спасательный жилет. Вот она, человеческая сущность: о себе подумали, а о нас, как обычно, забыли. Голос смолк, а затем раздался оглушающий шум, вокруг всё загудело, затарахтело, и самолёт, громыхая, как консервная банка, покатился по взлётной полосе, подпрыгивая мячиком на каждой кочке. В тот момент я вспомнил своё возвращение с МКС в Москву. Правда, тогда полёт показался мне детской забавой. До сих пор не могу забыть, как скакали мои внутренности, когда мы спускались в капсуле из космоса на Землю. Натерпелся же я тогда страха. Ей-богу, думал, живым не долечу
[31].
Прилетев в Маскат, мы два часа сидели в зале аэропорта в ожидании пересадки. Колумб нашёл свободное кресло, подальше от пассажиров, и наконец выпустил меня из каземата. Он порывался сделать это ещё в самолёте, но резко передумал, когда увидел возмущённое лицо сидящей рядом с ним женщины.
– Молодой человек, вы хотите его оттуда выпустить? – спросила она, брезгливо кивнув на переноску, когда Андрей поставил её на колени.
– Да, – кивнул он, собираясь открыть дверцу. – Он устал там лежать.
– Не вздумайте этого делать! – категорично заявила дама, выпучив глаза под очками. – Я кошаков на нюх не переношу, у меня на них аллергия. У него есть своё место, вот пусть там и сидит. Если бы я знала, что рядом со мной полетит человек с котом, я бы поменяла билет.
Несмотря на то, что мне не понравился её выпад в мой адрес, я отнёсся к ней с пониманием. В конце концов, я не золотая монета, чтобы всем нравиться. Я тоже некоторых людей недолюбливаю. Взять хотя бы хозяйку Беллы: до сих пор не понимаю, чего она на меня взъелась и почему называет бродягой, если я домашний кот.
Хорошо, что в зале аэропорта Максата рядом с нами не было таких капризных пассажиров. Я умудрился даже погулять вдоль окна и понаблюдать за самолётами, чем привлёк внимание темнокожего мальчугана лет пяти. Он сидел вместе со своей матерью, один в один похожей на него, чуть в стороне от Андрея. При виде меня мальчишка расцвёл, точно вишня в саду у дяди Вани, спрыгнул с сиденья и помчался ко мне. Я и мяукнуть не успел, как он бесцеремонно сгрёб меня в охапку и прижал к себе с такой силой, что мне показалось: ещё немного, и мои внутренности вылезут наружу. Увидев эту картину, его мать улыбнулась, покачав головой, поднялась с кресла и направилась в нашу сторону, говоря с ребёнком на непонятном языке и при этом активно жестикулируя. Судя по тому, как мальчик послушно поставил меня на пол, я понял – мать просила его отпустить меня.
Услышав шум, Андрей вынырнул из смартфона и, заметив рядом со мной людей, нахмурился.
– Сократ, иди сюда, – позвал он.
Я сорвался с места и побежал к нему, спиной чувствуя на себе любопытный взгляд моего нового знакомого. Может, парень никогда котов не видел?
– Ты уже нашёл себе друга? – спросил Колумб, погладив меня по голове, когда я запрыгнул на свободное кресло рядом с ним.
– Мяу, – ответил я. Никого я не искал, он сам меня нашёл.
Мать взяла мальчишку за руку и повела обратно. Тот шагал за ней, постоянно оборачиваясь на меня. Наверное, и правда не видел котов. А может, у меня за перелёт шерсть выпала или хвост отвалился – вдруг рисовое зёрнышко начало действовать? Эх, жаль, не во что посмотреться, хоть бы зеркало повесили в зале ожидания. Я принялся себя разглядывать, но вроде всё на месте. Прозвучавший под потолком голос заставил женщину снова подняться с кресла. Она надела мальчику на спину ярко-красный рюкзак, закинула на плечо объёмную сумку и, взяв ребёнка за руку, повела его в сторону выходов на посадку. Парнишка обернулся и помахал мне рукой, будто мы с ним и правда успели подружиться. Неважно, какой цвет кожи у ребёнка, – они все одинаково, без всякого стеснения проявляют эмоции. Ну захотелось парню стиснуть кота в объятиях, зачем же себе отказывать в удовольствии? Вот уж действительно, правильно говорят, дети – они и в Африке дети.
Два часа в зале ожидания пролетели незаметно, и вскоре мы снова оказались в самолёте. Я еле выдержал ещё пять нескончаемых часов полёта, напрочь отсидел пятую точку и отлежал бока.
Думал, у меня навсегда отпадёт желание путешествовать, пока мы добирались до острова Занзибар. В общей сложности наш перелёт из московского аэропорта до конечного пункта назначения, если верить Андрею, составил тринадцать часов. Вы только вдумайтесь! Это вам не полчаса проехаться на автобусе до супермаркета. У Петровича рабочий день длится восемь часов, а здесь – целых тринадцать. Получается, мы добирались до Африки почти две трудовые смены. Единственный плюс в длительном перелёте – я научился справлять нужду в унитаз. А как иначе, если нет лотка? Правда, пару раз чуть не свалился в него, когда самолёт попал в воздушную яму. Хорошо хоть Колумб придержал за загривок. До чего же недогадливые представители авиакомпаний, они ведь знали, что на борту полетит пассажир с котом. Я уж не говорю о лотке, но хоть бы цветочный горшок поставили где-нибудь в конце салона. Нет, о наших удобствах никто не думает. Ты уж прости, дорогой читатель, что я рассказываю тебе такие подробности, но, как говорится, из песни слов не выкинешь.
С каким же облегчением я вздохнул, когда шасси самолёта коснулось взлётной полосы острова Занзибар. Ну, здравствуй, Африка, вот я и добрался до тебя. Надеюсь, ты окажешься гостеприимной.
