Любой легкоатлет позавидовал бы, если бы увидел, на какую высоту я в тот момент подпрыгнул из лежачего положения. Я так газанул, что из-под лап посыпались искры, и пустился наутёк, слыша за спиной визгливый лай целой своры диких собак. Никогда ещё я так быстро не бегал. Нет, я даже не бежал, а парил в воздухе, как та птица, потому как мои лапы едва касались земли.
Кровь стучала в ушах, адреналин пульсировал в каждой моей жилке.
– Эй, парни, кого мы хоть преследуем? – услышал я за спиной голос одного из псов.
– Я не успел его толком разглядеть, он убежал у меня прямо из-под носа, – выкрикнула та, с которой мы рассматривали друг друга. – По-моему, это сурикат.
Вот тебе раз, даже гиены приняли меня за него. Видимо, прав был Андрей, когда говорил, что я – вылитый Тимон.
– Да какая разница, кто это! – возмутился ещё один. – Я есть хочу, со вчерашнего дня голодный хожу.
– Так он же маленький, нам не хватит на всех, – заметила другая собака.
– На безрыбье и рак – рыба, – высказался особо проголодавшийся.
Услышав их разговор, я почувствовал нешуточную злость. Облезлые псы решили мною поужинать? Ну уж нет, ребята, я так просто не дамся. Фигушки вам! Я должен выжить любой ценой, мне нужно вернуться домой, там меня ждут семья и Белла. Адреналин ударил в голову, я ощутил невероятный прилив сил и энергии и помчался ещё быстрее, рассекая телом колосья и чувствуя себя в тот момент не иначе как львом.
Несмотря на сгущающиеся сумерки, я уловил вдалеке едва заметное движение и со всех лап бросился туда, надеясь найти спасение. На моё счастье, это оказались газели. Понимаю, как цинично это прозвучало. Увы, таков закон дикой природы, и я ничего не мог изменить, даже если бы сильно захотел. Стройные козочки мирно паслись на зелёной травке, совершенно не подозревая об опасности, несущейся следом за мной.
– Эй, парни, оставьте этого суслика в покое, не тратьте на него силы. – Я снова услышал за спиной ту псину, которая разглядывала меня. Я уже узнавал её по писклявому голосу. – Смотрите, сколько здесь мяса пасётся.
Сам ты суслик, пёс плешивый. Ух, с каким удовольствием я бы поцарапал твою наглую морду.
Услышав шум, газели оторвались от своего занятия и, подняв головы, насторожились, размахивая короткими хвостами, точно пропеллерами.
– Убегайте скорее, сюда бегут гиены! – выкрикнул я, поравнявшись с ними.
Они недоумённо посмотрели на меня, затем перевели взгляды в ту сторону, откуда я мчался, и, заметив моих преследователей, с криком «Гиены!» бросились врассыпную. Я помчался дальше. Обернувшись на ходу, я увидел, как собачья банда атаковала одну из них. А она, бедолага, металась из стороны в сторону, понимая, что не может вырваться из вражеского оцепления. Сердце сжалось. Это мир дикой природы, здесь нет места сочувствию, жалости и состраданию. Я снова обратился к небу с просьбой: пусть жертв среди этих грациозных божьих созданий будет как можно меньше. Надеюсь, в этот раз небо услышит меня!
Отбежав на безопасное расстояние, я ещё раз обернулся и, окончательно убедившись, что гиены потеряли ко мне интерес, остановился перевести дух. Фух, еле лапы унёс. Если бы не газели, то сегодня дикие собаки полакомились бы мной. Оставаться на открытой местности небезопасно. Трава хоть и скрывала меня, но для хищников это преградой не было. В саванне полно таких нюхачей, как ушастые гоблины. Здесь могут выжить животные, абсолютно не имеющие запаха. Но разве такие бывают? Помню, когда Катерина была маленькой, мы с ней смотрели мультфильм «Шапка-невидимка». Вот бы мне такую! Тогда я мог бы свободно передвигаться, оставаясь незаметным для голодных хищников. Только вот не знаю, существуют ли чудо-шапки на самом деле или это очередная человеческая выдумка? Мне кажется, кто угодно хотел бы иметь такой защитный шлем.
Высокая растительность поглощала остатки света, падавшего с неба, и под ней наступили её собственные сумерки. Я встал на задние лапы, прямо как сурикат, и, высунув голову, осмотрелся. Вдалеке увидел высокое засохшее дерево, рядом с которым темнели заросли кустарника, и направился туда в надежде найти место для ночлега.
* * *
«Мам, мам, мам!» – услышал я, когда приблизился к засохшему дереву. Первое, о чём подумал, – видимо, человеческий ребёнок каким-то образом потерялся в саванне и теперь прячется в кустах. Чтобы не напугать его, я осторожно подкрался к месту, откуда доносился звук, и только хотел заглянуть в заросли, как навстречу мне выбежало трое котят. Каково же было моё удивление, когда вместо человеческого ребёнка я увидел перед собой детей гепарда. Я узнал их по чёрным полоскам, бегущим по мордочкам от внутренних уголков глаз, вокруг носа и до самой пасти, и по длинной серебристой гриве на холках. Испугавшись не на шутку, я отпрянул, ожидая, что следом за ними выскочит мать, и уже мысленно приготовился к очередному марафону.
– Ты кто? – Три пары глаз уставились на меня.
– Кот, – ответил я. – А где ваша мама?
– Она ушла на охоту, – ответил один из них. – Мы услышали шум и подумали, что это она вернулась.
Я облегчённо вздохнул: мамы нет рядом. Надо делать лапы, пока она не вернулась. А то будет как со слонами. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь, придётся искать другое место для ночлега.
– Милли, теперь нам влетит от матери, – воскликнул другой котёнок, обращаясь к тому, который говорил со мной. – Глупая девчонка, вечно нам достаётся из-за твоего любопытства.
Вот тебе раз. Оказывается, этот котёнок – девочка. Я не мог различить, кто из них кто, они все были на одну морду. Но, присмотревшись повнимательней, всё же я заметил у Милли незначительное отличие: уголки её рта были чуть приподняты, будто она улыбалась, тогда как у двух других котят – опущены, их мордочки напоминали грустные театральные маски.
– Билли, да успокойся ты! – Она укоризненно посмотрела на него. – Не влетит, мы маме не скажем, что без разрешения выходили из дома.
– А где ваш дом? – поинтересовался я.
– Здесь! – Милли обвела взглядом растительность. – Пойдём к нам в гости.
Я принял предложение и последовал за ними. Они нырнули обратно в заросли кустарника и уселись на сухой траве, служившей им подстилкой. Осмотрев жилище гепардов, я вспомнил мышонка Траволту. Он считал своим домом клетку, в которой жил на космической станции
[47]. Вновь и вновь убеждаюсь: понятия «дом» и «родина» у каждого свои.
– Ты же не расскажешь маме, что мы выходили из дома? – вдруг спросила Милли, хитро посмотрев на меня.
– Нет конечно, – выпалил я. – Вообще-то врать нехорошо, а старших надо слушаться.
– А ты почему без взрослых гуляешь? – хмыкнула она.
– В смысле? – удивился я.
– Ты тоже маленький, а мама говорит, детям одним по саванне ходить нельзя, здесь полно опасностей, – пояснила Милли.
