Он больше не думал о странном явлении светлого костюма. Прежде чем утро подошло к концу, Гейб уже знал, что его вороному досталось третье поле, поэтому он отыскал Джемисона и своего жокея, и они втроем занялись составлением тактической схемы на предстоящую скачку.
— Значит, нам досталось первое поле? — Келси стояла вместе с Боггсом в конюшне, лениво покусывая одно из яблок, которыми были набиты ее карманы. Боггс развешивал на проволоке выстиранные бинты. — Честное слово, господь знает, что делает.
Боггс отцепил от штанины еще одну бельевую прищепку и аккуратно закрепил на проволоке очередную полоску голубой ткани.
— Бог небось тоже смотрит дерби, как все нормальные люди. Может быть, у него даже есть свой фаворит. — Боггс вернул на место лишнюю прищепку и огладил ладонью потертое скаковое седло. Металлические пряжки и заклепки на нем сияли, как маленькие солнца, начищенные его собственной рукой. — Но я все равно готов собрать всех этих покойных президентов, которые лежат у меня в кармане, и всех как есть поставить на нашего Горди.
— Я думала, ты никогда не играешь.
— Не играю. — Боггс неторопливо расправил на проволоке теплую попону. — С апреля семьдесят третьего.
С этими словами он бросил на Келси быстрый взгляд. Боггсу было интересно, сообразит ли она, что именно в этот год Наоми застрелила Алека Бредли. Не увидев в глазах Келси ничего, кроме вежливого интереса, Боггс продолжил:
— Мы должны были выступать в Лексингтоне — прикидочная скачка перед дерби. Вроде недавнего Блюграсс. В «Трех ивах» тогда тоже был отличный жеребец, которого мы планировали выставить на дерби. Сколько же в нем было лошади, в этом жеребце! Я любил его, как не любил ни одну женщину. Сам он был светло-гнедой, и кличка у него была поэтому Солнечный… В общем, я, наверное, чуток тронулся умом, потому как поставил на него свой месячный заработок, а тут… Короче, Солнечный вылетел из ворот так, словно уже видел перед собой финишный столб, но на первом повороте жеребец, шедший с ним ноздря в ноздрю, споткнулся и толкнул Солнечного на забор, и мой жеребец упал. Я как только это увидел — сразу понял, больше ему не бегать. Поломал кость — правую переднюю — вдребезги. Тут уж ничего нельзя было сделать. Твоя ма сама взяла пистолет и выстрелила ему в ухо. Это был ее жеребец, и она плакала, когда стреляла, но все равно она сделала все как надо. — Боггс тяжело вздохнул. — С тех пор я не играю. Мне все кажется, что, если я поставлю — быть несчастью.
Келси обхватила Боггса за плечи, и некоторое время они оба молча созерцали орудия его ремесла: сохнущие на проволоке бинты, наглазники, стеганые попоны и ватные подушки.
— С Горди ничего не случится.
Боггс кивнул и взял из рук Келси яблоко.
— Нельзя любить лошадь, мисс Келси. Неправильно это. — Он потер яблоко о рукав и вернул Келси. — Так или иначе, но они разбивают тебе сердце.
Келси только улыбнулась и, подбросив яблоко высоко вверх, ловко поймала его.
— Это для меня или для Горди? Морщинистое лицо Боггса словно треснуло, когда на нем появилась улыбка.
— Он, любит яблочки-то…
— Тогда я лучше угощу его.
Когда Келси сделала шаг к выходу, Боггс переступил с ноги на ногу и почесал заросший щетиной подбородок.
— Знаете, я сегодня видел здесь одного человека, которого не встречал уже несколько лет… С той самой весны семьдесят третьего…
— Кого же?
Боггс шагнул к ней, взял из рук яблоко, повертел в своих крепких узловатых пальцах и неожиданным резким движением разломил на две одинаковые половинки.
— Старика мистера Слейтера.
— Отца Гейба? И ты видел его здесь?
— Да. Во всяком случае, мне показалось, что его, — глаза-то у меня уже не те, что раньше. Что ему здесь надо — вот чего я в толк не возьму! А я-то, как его увидел, так сразу припомнил, что в тот день, когда погиб Солнечный, Рик Слейтер тоже отирался поблизости. Это он тогда поднял шум… Можно было подумать, что мисс Наоми сама подстроила падение, чтобы проиграть гонку и погубить свою лучшую лошадь… Пьян был, конечно, но своего Рик Слейтер добился: Солнечного стали проверять на наркотики.
Келси стояла неподвижно; солнце из распахнутых ворот конюшни било ей в спину, а лицо оставалось в тени.
— И что, нашли что-нибудь?
— Ничего. Чедвики никогда не передергивали. Зато нашли наркотики в другом жеребце — в том, что толкнул Солнечного. Амфетамины, мать их…
— И чей это был конь?
— Канингема. — Боггс сплюнул на пол. — Интересно, да? Сперва-то заподозрили самого Канингема, но потом дело повернулось так, что вроде бы виноват жокей, Бенни Моралес его звали. Чертовски хороший жокей был, доложу я вам, мисс Келси. Когда он повесился в сарае у Канингема, на нем нашли предсмертную записку, в которой он признавался, что ввел жеребцу наркотики.
— Какой ужас!..
— Да, мисс Келси, скачки такое дело, которое не всегда хорошо пахнет. Рик Слейтер, тот прямо в открытую заявил, что Чедвики подкупили Моралеса с тем, чтобы он ввел лошади амфетамин. Даже если бы. он был первым у столба, его бы обязательно дисквалифицировали по результатам анализов. Все это, конечно, чушь собачья, просто такому человеку, как Рик, обязательно надо найти виноватого. Ну а в тот день, конечно, много народа проигралось… — Боггс помолчал. — В общем, мисс Келси, может, я вовсе и не его видел, но если это, не дай бог, Рик Слейтер, то вам лучше держаться от него подальше. Такой мой вам совет.
— Спасибо, Боггс, — кивнула Келси. — Я постараюсь.
Меньше всего Рику Слейтеру хотелось столкнуться с кем-нибудь из «Трех ив», кто хорошо его знал. Но устоять перед искушением увидеть все своими собственными глазами было выше его сил; больше того, Рик хотел иметь место в первом ряду, когда все произойдет, и его нисколько не останавливало то обстоятельство, что в день скачек ему было бы лучше вовсе уехать из Луисвилля.
Ему везло так, как не везло уже давно, и Рик Слейтер чувствовал себя на коне. Карман его оттопыривала толстая пачка денег, в постели ждала покорная его воле женщина, впереди были дни, заполненные праздниками и пирушками.
Он сделал то, что хотел, сумел втиснуться в ряды игроков, занятых большой игрой, мысль о тех людях, которые пойдут ко дну, пока звезда Рика Слейтера будет подниматься все выше и выше, приятно грела ему душу.
Нет, Рик Слейтер определенно не дурак — он с удовольствием убедился в этом еще раз. В последнее время, отринув ложную скромность, Рик думал об этом все чаще и даже старался не очень напиваться, чтобы ненароком не поделиться этим своим знанием с кем-нибудь посторонним, хотя поделиться очень хотелось. Как же, ведь он не только примерно накажет своего неблагодарного сына, но и попутно наживет себе небольшое состояние.
И в то же время лично он не делал ничего предосудительного. Он только вложил подходящий инструмент в нужные руки.
