— По коням! — прозвучала команда. Услышав объявление судьи, Моисей хлопнул
Рено по спине, а потом подсадил в седло. Из паддока на дорожку вел узкий закрытый коридор, по которому всадники должны были проехать в сопровождении пони.
— Готова? — Наоми сжала руку Келси.
— Да. — Келси набрала полную грудь воздуха и медленно выдохнула. — Да…
— Я тоже. — Но, не успев сделать и двух шагов, Наоми вдруг остановилась. — Погоди, я сейчас.
Как была, в элегантном красном костюме, с ниткой жемчуга на шее, она ринулась через паддок и, громко смеясь, обняла Моисея за шею и крепко поцеловала.
— Наоми!.. — От гордости и смущения Моисей покраснел, как школьник, которого застигли, когда он щипал свою соседку по парте, и с трудом освободился от объятий Наоми. — Что с тобой? Здесь же…
— … Люди смотрят, — закончила Наоми и снова поцеловала его. — Пропадай твоя репутация, Мо!
Все еще смеясь, она вернулась к Келси.
— Вот теперь все в порядке, — выдохнула она удовлетворенно. — И никаких вопросов!
Келси, одновременно смущенная и искренне тронутая, прибавила шаг и пошла рядом с матерью.
— В самом деле? — неуверенно спросила она.
— Мы спорим об этом дольше, чем я в состоянии припомнить, — пояснила Наоми. — Мо не хотел афишировать наши отношения потому, что ему казалось, что это не пристало женщине моего положения.
Говоря это, она энергично тряхнула головой, отбрасывая назад волосы. Господи, какой же молодой, свободной и неправдоподобно счастливой она чувствовала себя в эти минуты!
— Мужская гордость, и ничего больше. Та самая, которую все они носят в штанах!
Келси не сдержалась и фыркнула.
— Почему бы тебе просто не выйти за него замуж?
— Он никогда меня об этом не просил. А у меня, наверное, слишком много женской гордости, чтобы предложить это самой. Кстати, о мужчинах, — прибавила она, заметив направляющегося к ним Гейба. — Скажу тебе, пока он не слышит: вот еще один превосходный образчик этой породы.
— Да, у него есть что-то такое в глазах, — смущенно промямлила Келси, но потом осмелела: — И в линии губ. И в очертаниях скул.
Она озорно улыбнулась и добавила:
— И, конечно, у него невероятно красивая, маленькая, мускулистая задница!
— Я заметила, — хихикнула Наоми. — То, что по возрасту я гожусь ему в матери, еще не означает, что я ничего не вижу.
— Милые дамы. — Гейб подошел вплотную и церемонно наклонил голову. — Не будете ли вы любезны рассказать мне, что вас так развеселило?
Наоми и Келси переглянулись и дружно покачали головами.
— Нет, не будем.
Потом они обе взяли Гейба под руки и, под бравурные звуки «О дом мой, Кентукки», зашагали к своим местам на трибуне.
Прячась за шелковыми пиджаками и высокими шляпами болельщиков, Рик Слейтер стоял на трибуне и пил маленькими глотками свой третий мятный джулип. Места, заказанные Биллом Канингемом, были, разумеется, не из лучших, но Рик загодя запасся новеньким карманным биноклем, который он и навел теперь на своего сына, сопровождавшего двух женщин в их роскошную ложу.
Да, подумал он, картинка что надо. Наоми в ярко-красном, Келси в ярко-голубом, обе одного роста, обе блондинки — ну точь-в-точь две шлюхи, обхаживающие очередного богатого клиента. Интересно, не пробовал ли Гейб затащить в свою постель обеих сразу? «Бутерброд» из блондинок — это должно быть интересно. Четыре белые ножки и четыре белые ручки — как тут не возбудиться? Да они, должно быть, трахаются, как кошки, — Рик готов был дать руку на отсечение.
— Погляди, милый, не правда ли, эти пони — настоящие душки? Все такие ладненькие, с цветочками в гривах…
Черри, продержавшаяся при нем больше недели благодаря своей высокой толерантности к запаху перегара и способности заниматься сексом когда угодно и где угодно, нетерпеливо потянула его за рукав, и Рик послушно повернулся к ней.
— Конечно, моя сладкая. Красивее не бывает. Украшенные цветами и лентами пони, на каждом из которых сидел всадник в яркой ливрее, одного за другим выводили на скаковой круг участников дерби. И это было сделано не только для красоты: вот арканзасский жеребец нервно затанцевал на месте и вытянул шею, чтобы куснуть за круп идущего впереди жеребца, но коновод, сидевший верхом на пони, помог жокею усмирить буяна.
— Невероятно, — пробормотала Келси. — Все это просто невероятно!
Увидев, что Гейб протягивает ей высокий бокал с коктейлем, она отрицательно покачала головой.
— Я едва дышу, Гейб, не говоря уж о том, чтобы что-то глотать. О боже, их заводят в ворота!
И действительно, лошади, жокеи, ассистенты, стартеры — все уже стояли по местам. Двое главных судей на вышке поднесли к глазам мощные бинокли, третий судья оставался в судейской, где были установлены два телемонитора. Помощники судей уже разошлись по дистанции и заняли свои места у финишной черты и четвертьмильных столбов. Из будки комментатора донеслось: «До старта остаются считанные секунды…» Келси припомнила слова Наоми о том, что раньше сигналом к началу скачки служил резкий щелчок бича. Теперь все осуществлялось простым нажатием кнопки и словами, которых ждали все.
«Пошли!!!»
Рев, оглушительный рев на трибунах. Бросок из стартовых ворот, и вот уже первые футы дистанции легли под копыта. Келси почувствовала, как ее сердце подпрыгнуло куда-то вверх, да так там и осталось.
Столько ярких красок, столько звуков, столько волнения — немудрено было и растеряться, оглохнуть, ослепнуть… Келси едва справлялась с головокружением, глядя на то, как плотная группа всадников пролетает перед главными трибунами и несется на первый поворот возле помещения жокейского клуба. Первая четверть мили была пройдена чуть больше чем за двадцать две секунды, л на повороте лидерство захватил жеребец из Кентукки.
Келси прижала к глазам бинокль, стараясь разглядеть Горди в плотной группе скачущих лошадей. Вот под солнцем засверкал темно-голубой костюм Рено — это Горди сделал рывок, преследуя вороного Дубля почти по пятам. Канингемова Большая Шеба пристроилась за ними.
— Пошел! Рено вовсю поехал! — Сама того не замечая, Келси кричала во все горло, но ее голос все равно тонул в шуме. Наоми крепко держала ее за руку, впиваясь ногтями в кожу, но Келси этого не чувствовала.
На полумиле Горди сначала поравнялся с Полуночным Часом, а потом обошел его на полголовы. Сорок пять секунд. Рено буквально навис над шеей коня и поднял хлыст, посылая жеребца вперед. Келси видела, как летит из-под копыт земля, видела, как переливается и играет синий шелк жокейского костюма, видела, как конь, работая плечами, выбрасывает вперед длинные прямые ноги и уходит, уходит вперед!
На трех четвертях мили Горди вырвался на первую позицию на полкорпуса, опережая своего ближайшего преследователя. Вторым шел вороной Гейба, поскольку Полуночный Час сильно отстал и оказался теперь четвертым. Было ясно, что дерби превратилось в соревнование этих двух классных крэков (Крэк — скаковая лошадь экстра-класса.), так как Большая Шеба, оказавшаяся третьей на одномильной марке, отставала от них на два корпуса. Из общей группы вырвался только арканзасский жеребец, попытавшийся в отчаянном броске настичь лидеров, и зрители на трибунах взорвались еще более громкими и неистовыми криками.
