– Я лишь исполняю приказ, – безапелляционно заявила Наари. – Принц Деверик и принцесса Миррин уже прибыли, и они хотят уехать так скоро, как только возможно.
Кива чуть не закатила глаза. Действительно, негоже королевским особам долго находиться в этом гадюшнике. Убереги их боги увидеть, что на самом деле творится внутри этих стен: губительные каторжные работы, жестокие надзиратели, убогие условия жизни. Покинув тюремные стены, принц с принцессой отправятся прямиком в зимний дворец и мигом забудут о заключенных и их каждодневных заботах.
«Да и зачем им об этом думать?» – презрительно размышляла Кива. Ведь королевской семье и без того известно, что все узники Залиндова чем-то провинились и заслуживали тюрьмы.
– Она ходить может? – спросила Наари.
Киве не хотелось отвечать, но взгляд надзирательницы говорил сам за себя: сегодня Наари – такая же тюремщица Залиндова, как и все остальные. Сегодня она не уступит и не пожалеет.
– Да, – хрипло ответила Кива. – Но только с чужой помощью. И она совершенно не понимает, что происходит.
Наари сжала зубы, впервые дав понять, что чувствует по поводу происходящего, но кивнула.
– Поднимай ее. Остальные надзиратели уже выводят заключенных на восточный двор. – Она замолчала. – Готовься, они сегодня всех с работы сняли.
– Видимо, к-королевская семья хочет зрителей побольше. – Мальчишеское лицо Типпа побледнело.
Кива же никак не могла выбросить из головы слова Наари о восточном дворе, который находился на противоположном конце тюрьмы. Там стояли виселицы. Может, для Тильды уготовили петлю? Неужели для Ордалии воздухом ее собираются повесить, чтобы посмотреть, переживет ли она сломанную шею или удушье?
Нет, конечно, такого быть не могло. Никто не переживал виселицу. Заключенных вешали каждую неделю, и они все до единого оказывались в морге. Тильда ни за что в жизни не…
– Пора идти, – сказала Наари, когда в дверях лазарета показалось еще три надзирателя, которые должны были их сопровождать. – Прямо сейчас.
Онемевшими руками Кива расстегнула кандалы и ремень на груди Тильды. Хотелось бы ей, чтобы женщина бросилась в бой, как неделю назад, чтобы она показала, что еще не окончательно упала духом. Но та только что-то бормотала себе под нос и вздрагивала, пока Кива с Типпом закидывали ее руки себе на плечи и вслед за Наари и другими надзирателями выводили ее из лазарета.
Кива так и не вырезала на левой руке Тильды метку. Не хватило духу поступить так с больной женщиной. Похоже, Тильда была единственной заключенной Залиндова без вырезанной «З» на коже. Металлического браслета с идентификационным номером ей тоже не выдали, однако все прекрасно знали, кто она такая. С тех пор, как Креста напала на Киву в душевых, по тюрьме успели разойтись слухи – какие-то озлобленные, какие-то благоговейные – и теперь всем было известно, что среди заключенных находится Мятежная королева. В тюрьме стало неспокойно. Киве было знакомо предчувствие, витавшее в воздухе, и это ее напрягало: когда-то давно с него начинались бунты. Только их ей сейчас не хватало.
Они тащили больную женщину через тюрьму, а Кива все думала о левой руке Тильды. Может быть, все же стоило вырезать метку? А что, если надзиратели заметят? Если Мятежная королева умрет сегодня без метки на руке, будет ли она считаться заключенной или же умрет свободной?
В голове метались разрозненные мысли, и Кива, поняв, что паникует, заставила себя глубоко вдохнуть. Идти стало тяжелее: чем ближе к восточному двору они подходили, тем плотнее становилась толпа. Шум вокруг нарастал, и если сначала голоса людей напоминали жужжание насекомых, то на подходе ко двору Кива уже едва слышала собственные мысли. Если бы не надзиратели, которые продавливали им дорогу, они бы ни за что не провели Тильду сквозь толпу. Похоже, весь Залиндов замер в ожидании предстоящей Ордалии.
Когда перед ними показались виселицы, у Кивы свело желудок, да так, что казалось, вот-вот стошнит. Однако, приглядевшись, она не заметила ни петли на балке, ни палача у рычага.
Зато сверху на помосте, вне досягаемости заключенных, виднелось несколько человек. Среди них с прямой спиной и высоко поднятой головой стоял смотритель, безэмоционально взирающий на толпу. Больше тюремщиков на помосте не наблюдалось, однако в одежде присутствующих Кива безошибочно узнала доспехи королевской стражи, сияющие под полуденным солнцем. Самые опасные защитники королевства сгрудились вокруг двух человек, с головы до пят завернутых в тяжелые зимние плащи, и даже по их выправке было видно, что в Залиндове им не место.
Кива попыталась разглядеть их лица, но даже если бы их не закрывали стражники, все равно бы не вышло: и на принце, и на принцессе были маски. До Кивы доходили слухи, что наследники Валлентиса скрывают лица на людях, и сейчас ей подумалось, что они наверняка делают это демонстративно, будто специально желая показать, как далеки они от простого люда. Из-за масок Кива ничего не могла сказать об их внешности, кроме того, что наследный принц выше сестры и что у них обоих светлые волосы.
При взгляде на королевских особ и их стражу Киву бросило в жар и холод. Ее трясло, и она не понимала, отчего: от страха ли за Тильду или от возмущения всем этим фарсом. Ясно она осознавала лишь одно: они стоят в нескольких шагах от подножья виселицы, на которой Тильду ждет первое испытание и, скорее всего, неминуемая гибель.
Не дай ей умереть.
Умрет она, умрет и он.
Кива сжала зубы, бусина пота скатилась по ее брови, несмотря на ледяной ветер.
Не дай ей умереть.
Умрет она, умрет и он.
Кива не смогла предотвратить Ордалию, не смогла спасти Тильду от того, что ждет ее на помосте виселицы, не смогла спасти Типпа, не смогла спасти себя.
Три жизни повисли на волоске, и все из-за одной-единственной женщины.
Не.
Дай.
Ей.
Умереть.
Кива закрыла глаза, стук сердца у нее в ушах заглушил улюлюканье толпы.
Она знала, что делать.
Кива резко распахнула глаза; она лихорадочно выискивала в море заключенных знакомое лицо, пока внутри нарастала волна тошноты. Но ни Мота, ни Олиши с Нергалом нигде не было видно. Кива почти отчаялось, но тут ее взгляд упал на Джарена, стоявшего возле подножья виселицы с остальными тоннельщиками. Он был настолько перепачкан грязью, что она его еле узнала.
– Джарен! – крикнула Кива сквозь гиканье заключенных, не обращая внимания на предостерегающий взгляд Наари. – Джарен!
Кажется, он растерялся, даже испугался; он быстро обернулся на королевских наследников и стражу, словно боясь, что они его заметят.
– Ты что д-делаешь? – воскликнул Типп из-за Тильды, но за криками и воплями напирающих узников Кива его почти не расслышала.
Проигнорировав Типпа, она замедлилась; ее охватило одновременно облегчение и ужас, когда Джарен начал пробираться через толпу и настиг их всего в нескольких шагах от виселицы.
