Но что ещё интересней, никто не проверял, как скрипачи оценивают (казалось бы) выдающийся звук Страдивари. Все думают, что это как бы само собой разумеется, но Фритц и Кёртин показали (34), что это не так. Многие были убеждены, что если у музыканта в руках старая скрипка, он может ощутить её возраст, что на ней много играли, что у неё какой-то особенный характер. Люди, которые приняли участие в эксперименте, говорят, что он изменил их жизнь. Они были полностью уверены в том, что смогут отличить старую скрипку от новой. Но вот беда – не смогли.
Во время международного конкурса в Индианаполисе – одного из главных музыкальных конкурсов в мире – Фритц и Кёртин уговорили 6 скрипачей на время расстаться со своими скрипками. Три инструмента были новыми, причём один был закончен всего несколько дней назад. Остальные три имели многовековую историю, и довольно затейливую. Две были сделаны Страдивари, и одна принадлежала руке Гварнери. При этом одна из скрипок Страдивари, названная О1, принадлежит большому фонду и предоставляется в аренду только наиболее талантливым исполнителям. Все три старинные скрипки много раз участвовали в конкурсах, записях и концертах и побывали в руках самых известных скрипачей. Их суммарная стоимость составляет примерно 10 млн долларов – примерно в 100 раз больше, чем цена трёх новых.
Без участия Кёртина эксперимент бы, конечно, не удался: никто бы не стал отдавать свои драгоценные скрипки, да ещё, чтобы на них играли люди с завязанными глазами. Но так как он известный в музыкальном мире экспериментатор да ещё и скрипичных дел мастер, ему доверяют.
Они отвезли скрипки в свою «лабораторию» и попросили 21 музыканта поиграть на них. То есть каждый поиграл на всех шести инструментах (надеюсь, их протирали). Опыта у скрипачей было много, от 15 до 60 лет, ну и некоторые из них были участниками конкурса и даже судьями. Все они поиграли на скрипках в затемнённом зале какого-то отеля, выбранного специально из-за сухой акустики.
Тестирование было действительно двойным слепым. То есть ни скрипачи, ни люди, которые выдавали скрипки, не знали где какая. Если вы не знаете, почему недостаточно просто слепого исследования, я вам объясню. Допустим, вы тестируете новое многообещающее лекарство, которое кажется очень опасным. Вы врач, и вы распределяете, кому дать плацебо, а кому – настоящее лекарство. А пациенты, соответственно, не знают, кому что досталось. Но у вас может быть склонность давать действующее лекарство тем, кто уже откидывает копыта, а плацебо – тем, кто чувствует себя хорошо или сам по себе выздоравливает (или наоборот). Естественно, результаты исследования будут перекособочены. Двойное слепое – это когда даже врач не знает, в какой банке что, и кому достанется пустышка.
Так и тут: никто не мог подтасовать скрипки каким-то особенным образом, потому что никто и не знал где какая. Свет был очень слабым, и скрипачи были в тёмных очках. Чтобы затуманить запахи, подбородники натёрли духами. И даже сами исследователи не могли повлиять на ход исследования, потому что передавали инструменты через посредников, которые уже раздавали их случайным образом посредникам второго уровня. Да и те были в тёмных очках и в темноте, чтобы не разобрать, что там за скрипка.
Первый опыт заключался в том, что музыкантам выдавали случайную пару скрипок, и они должны были выбрать ту, которая им нравится больше. Никто не знал, что в каждой паре одна скрипка была новой, а вторая очень старой. Никто не мог определить, какая скрипка лучше, хотя было одно исключение – скрипка О1 работы Страдивари, инструмент с очень длинной и красочной историей. Её выбирали гораздо реже новых.
Потом они дали участникам новое задание, более привычное. Скрипки лежали на кровати в случайном порядке, и у скрипачей было 20 минут, чтобы поиграть на всех шести, чтобы выбрать ту, которую они хотели бы забрать себе. Они также оценивали инструменты по четырём факторам: диапазон окрасок тона, сила звука, удобство игры и отзывчивость инструмента. И на этот раз появился фаворит – одна из новых скрипок, под кодом N2, причём она победила по всем четырём показателям. И как и в прошлом опыте, сильнее всего зачморили скрипку с кодовым номером О1 (старинную). Всего 8 музыкантов из 21 предпочли бы забрать домой старую скрипку. Но они так и не смогли понять вслепую, что где за инструмент.
Конечно, к этому исследованию есть некоторые вопросы. В первую очередь, сам Кёртин – он же производит скрипки, поэтому, понятно, что у него был определённый интерес к результатам. Но они избежали этой проблемы, сделав исследование двойным слепым, то есть даже те, кто выдавал скрипки, как и музыканты, не знали, что это за инструменты. Потом размер выборки – 6 инструментов и 21 музыкант – кажется недостаточно солидным, но если подумать, насколько дорогие инструменты были задействованы, то вряд ли возможно сделать что-то более масштабное силами двоих человек. Также могут возникнуть вопросы к помещению – вдруг бы в зале Большого театра старинные скрипки зазвучали бы как-то иначе и сразу стали величественно прекрасны? Сомневаюсь.
Фритц пишет, что это исследование может только подтолкнуть людей задуматься. Сообщество академических музыкантов и слушателей очень консервативно. Естественно, критики будут искать изъяны в работе, и, наверное, найдут. Но теперь современные изготовители скрипок могут смело говорить о том, что и сейчас производятся великолепные инструменты, – ничуть не хуже тех, что делал Страдивари.
Поэтому давайте признаем, что респект его скрипкам вряд ли означает, что мы потеряли какие-то волшебные технологии изготовления чудесного лака, который больше не производят, или что какие-то деревья больше не растут. Скорее дело в том, что люди научились очень хорошо обманывать сами себя. Это проявляется не только в скрипках. Возьмём, например, вино.
Цены на отдельные бутылки французского вина лучших урожаев доходят до десятков тысяч долларов. Почему? Считается, что они выше качеством и гораздо вкуснее. Я могу вам точно сказать, что они не вкуснее, я пробовал разные. Да, за 500 рублей трудно найти нормальное вино, но это вполне возможно, особенно, если брать оптом. Есть замечательные вина до 1000 рублей. Да, есть прекрасные вина за 3–5 тыс. Но вино за 15 тыс. не в 15 раз лучше того, что за тысячу, и не в три раза лучше того, что за 5. А вино за 150 тыс. (какая-нибудь известная супертоскана типа Sassicaia) точно не лучше какого-нибудь Sine Qua Non за 50к. Грубо говоря, начиная со 100 баксов за бутылку, улучшений в качестве уже нет, есть скорее какие-то оттенки вкуса, более модные, менее модные, и, что важнее, более или менее редкие.
Но это только для тех, кто понимает и осознанно попробовал хотя бы тысячу разных бутылок. Для большинства людей связь между ценой и вкусом вина просто-напросто отсутствует, или она вообще обратная. В ходе исследований было выяснено, что если одно и то же вино налить в разные бутылки, то из более солидной бутылки то же самое вино будет казаться людям гораздо вкуснее; причём там не просто ощущения люди описывали, а им реально замеряли уровни удовольствия в мозгу. Очень многое зависит от бокала и от обстановки. И от вашего капитала. Есть люди, которые пьют вино по 100 тыс. каждый день, просто потому что могут. Вино за 1000р им просто не приносит удовольствия, конечно, если они знают ему цену.
