При содействии капиджи-баши и стараниях Сулеймана был заключен договор, по которому царь обязался выдать аманатов, а паша под клятвой обещал не предпринимать ничего против Грузии и выслать лезгин из своих владений. «Итак, мир совершенно утвержден, – писали посланные Ираклию, – и лезгины высланы».
Через несколько дней в Ахалцих прибыли представители ханов Шушинского, Хойского и Аварского. Они единогласно просили пашу не заключать никаких договоров с царем, который, по их словам, «имел четыре ноги, из коих три у него отняты, и он держится теперь только на одной». Сулейман не согласился исполнить их просьбу и писал Ираклию
[335], что «заключенный между нами на крепком основании союз утверждает нелицемерное ваше к султану усердие, а ко мне братство и дружбу.
Теперь для уверения султана, что вы стоите на пути правды и справедливости, и для получения от него милостивого фирмана, нужно вам стараться отдалить от себя чужестранные войска и разломать сделанную дорогу, а после сего с другими государями не соединяться и к султану послать прошение, изъявляющее вашу искренность. Я заключаю, что таковой поступок не может быть вам не только вреден, но получите милостивый фирман и многие султанские благодеяния.
Посылаем к вам Ейваса, чтобы вы, не имея никакого сомнения, прислали ваше прошение, о чем и князья вам донесут».
Требование Сулеймана не соответствовало планам царя Ираклия, никогда не желавшего подчиняться Турции и искать ее покровительства. По совету полковника Бурнашева Ираклий отказался писать султану.
«Письма ваши и наших князей, – отвечал царь Сулейману
[336], – мы получили через Ейваса и словесные донесения его выслушали. Мы никогда не делали огорчения его султанову величеству, а только для сохранения царства нашего просили мы от ее величества несколько войск без намерения беспокоить наших соседей. Вы, возмутив азербайджанцев и дагестанцев, три года давали у себя убежище лезгинам, кои разоряли и опустошали наши земли, продавая полученную добычу в областях, вам подвластных. Мы, однако же, войсками нашими не сделали ни малейшего вреда подданным его султанова величества, что вам довольно известно. Напоследок оказалось искреннее желание с обеих сторон заключением союза и дружбы прекратить вражду и разорение. Для исполнения сего прислали вы Кетхуду кегая-бея, коему дали мы уверение о твердом нашем намерении не делать ничего, противного его султанову величеству.
Однако вы, не надеясь на сие уверение, требовали от нас аманатов. Мы, продолжая оказывать наклонность к восстановлению тишины и дружбы, послали к вам родственников наших, двух верных нам князей с обещанием дать аманатов. Вы не исполнили своего обещания и ныне требуете невозможного.
Уверения наши вам известны, и мы не находим другого средства уверить вас более, да и не следует. Обещаем и теперь клятвенно исполнить все, что нам возможно будет без вреда для нас. Если вы и сего уверения не примете, то прошу по данному под клятвой обязательству, возвратить благополучно наших князей. Впрочем, да будет воля Божия!»
Казалось бы, такой ответ должен был прекратить отношения между царем и пашой Ахалцихским, но оказалось не совсем так. 13 июля прибыли из Ахалциха посланные паши с заявлением, что, если в предстоящей борьбе русские одержат победу над турками, Сулейман тотчас же покорится, а по окончании войны покажет все фирманы, присланные ему из Константинополя. Такая предупредительность была следствием слуха, распространившегося в Азиатской Турции и исходившего из Константинополя, что русские намерены увеличить численность войск, находившихся в Грузии, до 30 тысяч и предпринять наступление. Для противодействия этому Порта приказала ванскому, баязетскому, карсскому, эрзерумскому и ахалцихскому пашам собрать 60 тысяч человек и прислала фирман Сулейману, чтобы он сохранил с Грузией дружественные отношения. Князю Цицианову, когда он был в Ахалцихе, удалось прочесть этот фирман, объяснивший, почему паша, явный враг царя, старался казаться искренне к нему расположенным. Расположение это, хотя и мнимое, было очень полезно для Грузии, волнуемой партиями, враждебными друг другу. Полное расстройство механизма правления было причиной всеобщего недовольства.
В конце июля начальник казахов Ахмет-ага с 1500 семействами, ему подвластными, откочевал в Карабах. Ираклий приходил в отчаяние, просил нашей помощи, без которой, по его словам, не мог обойтись. В ожидании ее Ираклий собирал войска, но «грузинское нерадение, – доносил Бурнашев
[337], – непослушание и всякое неустройство, и паче недостаток в провианте – сильные препятствия не только к благому какому-либо начинанию, но и совершенною причиной опустошения от лезгин. Истинно доношу: вместе с грузинами никакого дела предпринять не можно, а наипаче ожидать успеха желаемого». Тем не менее неотступные просьбы Ираклия заставили Бурнашева принять участие с обоими егерскими батальонами в походе, предпринятом Ираклием, в Карабах для возвращения бежавших из Грузии казахов.
Собрав пять тысяч вооруженных грузин, царь двинулся с ними к Ганже. Ибраим-хан Шушинский (Карабахский), как только узнал о выступлении в поход Ираклия, потребовал к себе армянских меликов, на которых давно смотрел неприязненно, считая их людьми, преданными России. Подозревая свою погибель, мелики не явились к хану, а искали убежища среди русских войск, стоявших у Ганжи, и просили царя оказать им содействие войсками для вывода из Карабаха и переселения в Грузию их подданных. Ираклий охотно согласился и отправил с меликами четыре тысячи своих войск под началом царевича Юлона и князя Орбелиани. Встретив войска шушинского хана, грузины разбили их наголову и двинулись дальше, но вследствие скорого разрыва с Портой князь Потемкин не счел возможным оставлять наши войска в Грузии, и полковник Бурнашев получил приказ вернуться с егерскими батальонами на линию. Ираклий вызвал свои войска из Карабаха и возвратился в Грузию без всякого результата. Мелики, оставив в Карабахе своих жен, детей, имущество и более 7000 подданных христиан и спасая только собственную жизнь, прибыли с царем в Тифлис, где долго жили в крайней бедности. Впоследствии они поселились в Шамхоре (между Грузией и Ганжей) с 500 семей армян, бежавших из Карабаха от преследований Ибраим-хана.
Грузия была предоставлена самой себе, царю было предложено уладить дела с Сулейманом. Ираклий исполнил желание князя Таврического, утвердил свои отношения с пашой Ахалцихским и посылал даже к султану князя Осипа Баратаева с просьбой не предпринимать ничего против Грузии. Султан прислан подарки и обещал исполнить его желание тем охотнее, что русские войска оставили Грузию. Простояв три дня под Ганжей, наши батальоны двинулись на линию, где нашли значительные перемены во внутреннем управлении края.
Глава 12
Открытие Кавказского наместничества. Деятельность Шейх-Мансура. Прокламация П.С. Потемкина аксаевцам и жителям Эндери. Бегство Шейх-Мансура в Турцию. Его прокламации. Волнение среди закубанцев. Вторжение их в наши границы. Постройка укреплений на линии. Расположение войск. Образование поселенного войска. Переход шамхала Тарковского в подданство России. Увольнение П.С. Потемкина и назначение командующим войсками генерал-аншефа Текелли
