Султан просил кабардинцев и владык Дагестана войти в контакт с Ахта-ханом
[454] и быть готовыми к действиям. Действительно, в это время Порта готова была воспользоваться политическим положением России и разорвать с ней мир. Второй раздел Польши возбудил неудовольствие многих держав, в особенности Франции, старавшейся восстановить Порту против России. Екатерина II поручила Гудовичу иметь особое наблюдение за народами, живущими по ту сторону Кубани, в особенности за кабардинцами, тем более что между ними уже стало замечаться некоторое волнение. В феврале 1794 года в Большой Кабарде возникли беспорядки и неповиновение родовым судам и расправам, так что пришлось применить силу. Генерал-майор Савельев с отрядом в течение девяти месяцев ходил по Кабарде и водворял порядок
[455]. Главные зачинщики возмущения подполковник Атажуко Хамурзин, Измаил Атажукин и его брат премьер-майор Адиль-Гирей Атажукин были высланы на жительство в Екатеринослав
[456].
По восстановлении порядка знатнейшие владельцы обязались письменным договором не притеснять подвластных и давать им удовлетворение в справедливых претензиях. При этом все сословия постановили, что, если кто из владельцев удалится в горы, тот лишается всякого права на подвластный ему народ, который и поступает в непосредственное управление русского правительства.
Видя, что кабардинцы бессильны оказать какое бы то ни было сопротивление, Порта интриговала в Персии, чтобы совместными силами препятствовать политическим планам России.
Глава 16
Стремление Ага-Магомет-хана к единовластию в Персии. Борьба его с братом Муртаза-Кули-ханом и Лютф-Али-ханом Ширазским. Неприязненные поступки Ага-Магомет-хана против нашего купечества, которые привели к столкновению с Россией
В Персии по-прежнему происходили беспорядки и безвластие. Два наиболее значительных владыки, Лютф-Али-хан, и Ага-Магомет-хан, оспаривали друг у друга право на владение всей страной. Ага-Магомет-хан помимо этого враждовал и с родными братьями. Один из них, Муртаза-Кули-хан, бежавший в Баку, просил наше правительство о содействии в возведении его на ханство Гилянское. Командующий каспийской флотилией генерал-майор Шишкин получил секретное предписание генерал-поручика Потемкина от 2 сентября 1787 года, чтобы наши фрегаты находились близ Баку «для пользы» Муртаза-Кули-хана и в случае надобности защищали находящееся в Энзели наше купечество. Шишкин спрашивал П.С. Потемкина, чем и как ему помогать Муртазе: войсками, оружием или деньгами, и, не получая долго ответа, условился с ханом как можно дольше хранить в тайне намерение русского правительства его поддержать.
Муртаза-Кули-хан нарушил обещание и самовольно сел на фрегат, стоявший у Баку, и, надеясь найти много приверженцев среди туземцев, думал завладеть таким образом Гилянской провинцией. Выйдя на берег в Талышах и собрав 200–300 человек разного сброда, Муртаза вошел без сопротивления в никем не обороняемый и не укрепленный город Решт и занял его 28 августа 1788 года
[457]. Он сразу же отправил на линию посланного к генералу Текелли, в то время командовавшему войсками, с изъявлением желания перейти в подданство России. Основываясь на его заявлении, генерал Текелли предписал начальникам судов, находившихся в Персии, оказывать содействие во всех требованиях Муртазе. С наступлением же весны предполагалось отправить к гилянским берегам два судна, чтобы они «во всех случающихся надобностях преподавали помощь на удержание провинции Гилянской со всеми благоугождениями владельцу и защищением наших торгующих и селения».
Когда наш бот под началом лейтенанта Моллера явился в Энзелинский порт, Муртаза-Кули-хана не только там, но и вообще в Гилянской провинции уже не было. Еще за несколько месяцев Ага-Магомет-хан, узнав, что Муртаза-Кули-хан занял Решт, немедленно отправил с отрядом своего брата Джафар-Кули-хана, который, пользуясь нерадением и совершенной беспечностью Муртаза-Кули-хана, вошел в Решт.
Последний 14 октября 1788 года бежал в Энзели, где и укрепился. Джафар-Кули-хан атаковал укрепления, но был отбит и вынужден ограничиться осадой. Обе стороны возводили новые укрепления, производили вылазки и вели почти ежедневную перестрелку. Так продолжалось до 18 ноября, когда Джафар-хан обратился к русским морским офицерам с просьбой примирить его с братом. Находившиеся в Энзелинском порту для защиты русского купечества капитан-лейтенант Харламов и лейтенант Окороков взяли на себя посредничество и содействовали заключению договора, по которому Джафар обещал под присягой исходатайствовать Муртазе владение Гиляном на правах генерал-губернатора, но не самостоятельного владельца. В ожидании ответа от Ага-Магомет-хана Муртаза-Кули-хан обязался выйти из Энзели в Ленкорань или Сальяны и существовавшую в Энзели стену разрушить.
По заключении этого договора Джафар 23 ноября с войсками отошел к Решту, а Муртаза 12 декабря сел на русское купеческое судно и отплыл в Сальяны к дербентскому хану. Он отправил через Астрахань посланного на Кавказскую линию с заявлением о своем желании перейти в подданство русской императрицы. Муртаза просил прислать ему в помощь 2000 человек русского войска и несколько военных судов к марту 1789 года. Он обещал по мере своего возвышения идти на большие и большие уступки персидской территории в пользу России. Князь Потемкин видел в Муртаза-Кули-хане человека смелого, предприимчивого, преданного русскому правительству и достойного владеть Персией. Война с Турцией мешала нам оказать существенное содействие Муртазе, и на все его искания ему отвечали только заверениями о милостях и покровительстве императрицы.
Между тем Муртаза-Кули-хан, уезжая в Сальяны, оставил в Энзели несколько человек, преданных ему, для сбора пошлин. При Энзелинском порте после разрушения стены и укреплений оставалась только одна русская колония, и уполномоченные Муртазой персияне вынуждены были приютиться в ней. Скоро цель оставления их стала известна правителю Гиляна Сулейман-хану. Он потребовал, чтобы эти люди на основании договора, заключенного с Муртаза-Кули-ханом, были немедленно высланы из русского селения, угрожая в противном случае применить силу.
Бывшие там наши офицеры, не имея на этот случай никаких предписаний, выслали людей. Муртаза-Кули-хан, оставшись недоволен этим и не обращая внимания на заключенный с братом договор, 12 июля 1789 года снова прислал в Энзели к лейтенанту Моллеру своего шурина с семью человеками для сбора пошлин и изгнания сборщиков, поставленных от Ага-Магомет-хана. Вместе с этими посланными Муртаза отправил письма некоторым старейшинам, с которыми он имел постоянную переписку, и хвастался поддержкой России. Некоторые из его писем, в том числе и то, в котором Муртаза уверял гилянцев, что скоро прибудет к ним с 12 000 русских, были захвачены Сулейманом и тотчас же отосланы к Ага-Магомет-хану. Последний арестовал единоутробного брата Муртазы, бил по пятам «нещадно» его сына и приказал своему племяннику Баба-хану, не входя в открытые враждебные действия с русскими, блокировать издали нашу колонию и Энзелинский порт, пресечь торговлю и всякое сообщение с русскими и даже близлежащие персидские селения перевести в другие места. Поселенцы наши скоро почувствовали во всем недостаток и голод, число больных росло, и среди одних только нижних чинов было больных 85 человек.
