– Неприлично царю жалованье просить, поелику все доходы уже предоставлены в статьях, а о войске еще меньше смею представить, когда часть войска назначается на всегдашнее пребывание в Имеретии и императорскому войску жалованье получать от вашего высочества несовместно.
– Если потребует время или нужда, да имею право прибавить или убавить в подписанных мною статьях.
– И подумать о том невозможно, поелику святость оных должна соблюдаема быть во всей строгости, без чего ничего бы верного не было.
Князь Цицианов находил весьма полезным для дел наших отправление имеретинских депутатов в Санкт-Петербург, потому что князья эти, имея влияние на дела Имеретинского царства, или, лучше сказать, находясь в феодальной зависимости от царя, будучи обласканы нашим правительством, могли сделаться сторонниками России и работниками в пользу ее интересов. Примером тому мог служить салтхуцес князь Зураб Церетели, приезжавший в Петербург в 1787 году в звании посланника имеретинского царя. С этого года до самого присоединения Имеретии Церетели был расположен к России и во всех случаях склонялся в пользу ее интересов.
Отправление депутатов от Имеретин, точно так же, как и от Дадиана Мингрельского, для избежания зависти между ними, предполагалось сделать одновременно осенью. Император согласился на присылку пяти лиц от Имеретии и двух от Мингрелии, из числа князей самых «почтеннейших и усердием своим к нам отличие таковое заслуживших»
[230]. Сообщая об этом Дадиану и имеретинскому царю, князь Цицианов писал Соломону: «поелику же, для сего важного случая, должно употребить людей с опытностию, и чтобы они были из почетнейших фамилий, то и полагаю я необходимым отправить князей: салтхуцеса Зураба Церетели, Кайхосро Церетели и Сехнию Цулукидзе, яко главных особ от лица вашего бывших в Вахаии при переговорах и постановлениях между мною и вашим высочеством, с коими буде угодно будет также весьма прилично было бы отправить его высокопреосвященство архиепископа Кутателя и князя Соломона Леонидзе, бывшего уже при высочайшем дворе в качестве уполномоченного посланника».
О сих способах я упоминаю не для того, чтобы мешался в выбор, который вашему высочеству во всем пространстве слова принадлежит, но потому, что вам угодно было, при нашем свидании, дать мне право подавать советы, ко благу относящиеся»
[231].
Таким образом, желание императора Александра, выраженное князю Цицианову в именном указе от 5 февраля, чтобы «по совершении присоединения царства Имеретинского к Российской империи и устроив через побережные владения Мингрелии сообщение с Тавридою, связать весь сей край крепчайшим узлом с метрополиею», было исполнено князем Цициановым.
Высочайшей грамотой от 4 июля 1804 года Имеретия принята в подданство России, и Грузинское царство, в 1390 году разделенное Александром I, царем Грузинским, на царство Имеретинское и владение Мингрельское, в 1804 году Александром же I, императором Российским, соединено опять в одно целое.
Покончив так удачно с имеретинским царем, князь Цицианов еще успешнее решил вопрос о присоединении Гурии к России. Не вступая с князем Гуриели ни в какие переговоры, он написал ему короткую записку следующего содержания: «Так как царство Имеретинское имело счастие вступить в подданство его императорского величества всемилостивейшего государя императора, то и провинция Гурия, без всякого сомнения, долженствует, по всегдашней зависимости своей от Имеретин, состоя и ныне в равной от нее зависимости, быть также в подданстве всероссийской державы, с каковым вступлением поздравляю вашу светлость, яко нового верноподданного России»
[232].
Глава 11
Предположения правительства о приобретении пристани Поти. Важность для нас подобного приобретения. Предполагаемые средства к достижению этой цели. Отправление статского советника Литвинова в Имеретию и Мингрелию. Происки имеретинского царя Соломона. Кончина Дадиана Мингрельского. Прибытие наших войск в Имеретию и Мингрелию. Затруднения, встреченные в продовольствии их. Доставка провианта из Крыма. Неудобства этой доставки. Крушение корабля «Тольская Богородица» и гибель привезенного провианта
Присоединение к России Мингрелии и Имеретин делало необходимым приобретение некоторых пристаней, каковыми были: Батум в Гурии, Анаклия, искони принадлежавшая мингрельскому владельцу, и в особенности пристань и крепость Поти, находившаяся при устье реки Риона и имевшая до 50 человек турецкого гарнизона.
«Должен с откровенностию объяснить, – писал князь Цицианов
[233], – что Мингрелия без Поти ничего не значит». Не имея в своих руках этой и других пристаней, нам невозможно было ни продовольствовать войска, назначенные на всегдашнее пребывание в новоприобретенных землях, ни пользоваться естественными произведениями Имеретин и Мингрелии. Богатство страны делалось для нас бесполезным, тогда как напротив, присоединяя Поти к мингрельским владениям, к которым она принадлежала еще в древности, мы связывали торговлю этого пункта с Крымом, могли расширить промышленную деятельность всего Закавказья, а следовательно, содействовать обогащению тамошнего народонаселения.
Оставление черноморских пристаней в чужих руках вредно уже было и потому, что в них сосредоточивалась главнейшим образом торговля пленными христианами, торговля, опустошавшая край и населявшая Турцию и Египет. Известно, например, что почти все мамелюки были из грузин.
Этот промысел побудил впоследствии князя Цицианова объявить жителям Имеретин и Мингрелии, что пойманный в занятиях такого рода торговлею будет сослан в Сибирь в каторжную работу. Хотя царь Соломон и князь Григорий Дадиан на словах заявляли, что разделяют мнение о необходимости подобной меры, но объявление это мало помогло делу: пленнопродавство существовало, и не было сомнения, что будет существовать до тех пор, пока Поти не будет занята русскими войсками.
Еще год тому назад, вступая в переговоры с Дадианом, князь Цицианов уже предвидел важность и значение пристани Поти и сознавал, что с принятием Мингрелии в подданство России будет сделана лишь половина дела, которое может считаться оконченным только с приобретением этой пристани.
«При занятии Мингрелии, – писал он
[234], – я нахожу пристань Поти столь нужною, что почитаю выгоднейшим для России приобретение сего одного пункта, нежели всей Мингрелии, коей зависимость определится зависимостью Поти».
Главнокомандующий просил, чтобы наше министерство вошло в соглашение с турецким правительством об уступке Поти, без чего невозможно было отправить наши войска в Мингрелию.
