Книга История войны и владычества русских на Кавказе. Новые главнокомандующие на Кавказе после смерти князя Цицианова. Приготовления Персии и Турции к открытым военным действиям. Том 5, страница 114. Автор книги Николай Дубровин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «История войны и владычества русских на Кавказе. Новые главнокомандующие на Кавказе после смерти князя Цицианова. Приготовления Персии и Турции к открытым военным действиям. Том 5»

Cтраница 114

Как подчиненный, маркиз Паулуччи всегда точно исполнял поручения, на него возложенные. Тормасов приказал ему окончить экспедицию в десять дней, и, как мы видели, он окончил ее, несмотря на громадные препятствия, противопоставленные ему природой [530].

«Военнослужащие должны ведать, – писал он, сделавшись главнокомандующим, – что лучше умереть со славой, чем жить с бесславием, и для того они, хотя бы то жизни их стоило, не должны ни одного шагу уступить неприятелю, невзирая ни на какое превосходство.

Засим предваряю я, что из офицеров всяк тот, кто даст над собой верх неприятелю, предан будет военному суду и с бесчестием выгнан из службы. Господам генералам предписываю штаб– и обер-офицерам внушать, а они чтоб твердили солдатам, что отечество держит нас для того единственно, чтобы мы поражали неприятелей наших, и что всемилостивейший государь император всещедро изливает свои милости на тех, кои против неприятеля ознаменуют себя храбростью и мужеством.

Итак, всякому из военнослужащих должно помнить долг службы и присяги, и противу неприятеля при всяких случаях поступать мужественно, ибо кто будет всегда иметь в мыслях, что он русский, и что его неприятель не может одолеть, тот всегда победит неприятеля» [531].

Исполняя обязанности генерал-квартирмейстера и дежурного генерала, командуя различными отрядами и перенося все лишения походной жизни, маркиз Паулуччи имел возможность близко познакомиться с бытом офицеров, характером их жизни и привычками.

«Имев честь с вами служить в продолжение двух кампаний, – писал он в приказе, – к крайнему моему сожалению, я заметил, что многие из господ офицеров занимаются азартными играми, а некоторые из них и неумеренным употреблением горячих напитков, хотя ничто столь не достойно порицания в военном человеке, как страсть к напиткам и игре: от первого он теряет все уважение в глазах своих подчиненных и делается неспособным к делам службы; от второго он лишается времени, нужного для занятий по службе, часто вовлекаем бывает в разорение и, что еще хуже, подвергает себя лишению чести. Игра нигде не была запрещаема столь строгими законами, как в России.

По званию моему, долгом себе поставляю иметь беспрерывное старание, дабы сии законы были в точности наблюдаемы: я на это употреблю всю ту деятельность, которую всегда употребляю в отправлении моей должности, и всю ту строгость, которую мне внушает отвращение, которое я имею к игре и к неумеренному употреблению крепких напитков» [532].

Человек самостоятельный и характера независимого, Паулуччи требовал, чтобы все подчиненные по делам службы обращались к нему прямо и не употребляли окольных путей для получения разрешений главнокомандующего [533].

– Я не желаю, – говорил он, – чтобы начальники частей письмами к чиновникам моей канцелярии или к адъютантам поручали докладывать мне о чем бы то ни было, и в последнем случае я буду считать, что они интригуют.

Сохраняя полнейшее беспристрастие, маркиз одинаково требовал точного исполнения своих приказаний как от старшего, так и от младшего. Получив донесение, что генерал-майор князь Тамаз Орбелиани не платит повинностей, следующих с его имения, Паулуччи приказал ему внести их в пятнадцатидневный срок и присовокупил, что «в противном случае я, против воли моей, употреблю другие меры, которые, может быть, будут для вас неприятны, но которые я должен буду предпринять, дабы со своей стороны показать пример, что правительство следует всегда равному для каждого правосудию и не должно иметь никакого пристрастия».

Познакомившись с характером азиятцев еще до вступления своего в управление краем, маркиз Паулуччи, как человек воспитанный в иных началах, не мог понять, почему главнокомандующий должен принимать подарки от ханов и правителей областей. Обычай этот существовал давно, и ханы считали своей обязанностью присылать подарки не только вновь назначенному главнокомандующему, но и каждому лицу, в котором встречалась надобность. Так, когда генерал-майор Хатунцев был послан к хану Ширванскому, с требованием уплатить долг казне, состоявший из 23 790 червонцев, и поставить для войск 5000 четвертей хлеба, то Мустафа-хан предложил ему в подарок 500 тагаров чалтыку (необмолоченное сарачинское пшено), что по ценности равнялось 10 тысячам рублей.

Хатунцев отказался от такого подарка. Хан принял этот отказ за личное оскорбление и нерасположение к нему русского правительства и, несмотря на все уверения в противном, успокоился только тогда, когда Хатунцев согласился принять чалтык, и потом представил его при рапорте главнокомандующему [534].

Привычка давать подарки так укоренилась между азиатскими владельцами, что правительство вынуждено было отпускать в распоряжение главнокомандующих особые вещи для отдаривания. Получив ханский подарок, главнокомандующий обыкновенно приказывал записать его на приход, а тот, который посылал хану, выписывал в расход. Находя подобный порядок вещей неестественным, маркиз Паулуччи признал необходимым просить ханов Шекинского, Ширванского, Карабагского и других не присылать ему подарков.

«При самом начале вступления моего в командование всем здешним краем, – писал он ханам, – почел за долг в полной искренности предварить ваше превосходительство, что сколь ни усердно буду я стараться, дабы поступать в соответственность ваших обыкновений, во всех тех случаях, где сие не противно будет пользам службы государя императора, однако же, зная обычай, здесь существовавший, что превосходительные ханы, состоящие в подданстве его императорского величества и зависящие от главнокомандующего здешним краем, каждый раз приезжающим в Грузию новым главнокомандующим делали подарки – я должен сказать, что сему обыкновению ни теперь, ни во все продолжение моего здесь командования я отнюдь следовать не буду, и какого бы рода ни были сии подарки, приняты мной не будут, равно как и посланные с оными будут отсылаться без ответа.

Таким образом, через сие заблаговременное и чистосердечное объявление всем вообще ханам о правилах мной принятых, я счел нужным предохранить каждого от неудовольствия, с каковым приемлется, по здешним обыкновениям, отказ в приеме подарков.

За всем тем, разумея, что превосходительные ханы, делая сии подарки, имели единственно в предмете то, дабы через сей способ означить только одно дружеское их расположение, и потому отказаться мне от сего столь лестного их засвидетельствования весьма было бы для меня неприятно, то я в сем случае имею удовольствие уведомить вас, благоприятель мой, что со стороны вашей я приму за доказательство истинного вашего расположения и преданности то, когда ваше превосходительство ускорите для продовольствия войск его императорского величества, коими я имею честь командовать, доставить требованный моим предместником, генералом от кавалерии Тормасовым, хлеб за цены, сходные для казны государя императора и необидные для жителей, дабы сим образом избежать перевозки провианта из России и сопряженных с оной больших издержек.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация