Граф Гудович соглашался удовлетворить желанию аварского хана при том только условии, чтобы он выдал аманатов и дал письменное обязательство в своей верности
[132]. Ахмет-хан прислал в аманаты двоюродного брата и двух старшин с обязательством, что будет сохранять верность, усердие и преданность; что запретит своим подданным производить грабежи, не будет удерживать у себя беглых русских подданных и, наконец, с дагестанскими хищниками будет поступать как с собственными врагами и неприятелями. Разрешив Ахмету взять сестру из Карабага, если только это не будет противно обычаям страны, граф Гудович торопился отправить хану жалованье, 2475 рублей, за полгода вперед и просил о производстве его в генерал-майоры. Император Александр изъявил согласие на ходатайство главнокомандующего, и высочайшей грамотой, 16 марта 1807 года, Ахмет-хан был произведен в генерал-майоры
[133].
Лишившись одного союзника, джаро-белоканцы окончательно потеряли надежду на успех борьбы с русскими и должны были безусловно покориться. Граф Гудович требовал, чтобы они выдали от каждого рода самого почетного аманата и тотчас же внесли все накопившиеся недоимки
[134]. Князь Орбелиани отправил джарцам длинный реестр того, что следовало с них получить за прошлое время, и по поручению главнокомандующего объявил, что они последний раз вносят дань деньгами, а на будущее время обязаны будут платить шелком; что они должны выдать всех беглых и пленных, с письменным обязательством за всякого утаенного заплатить по 1500 рублей и, наконец, за всякий грабеж в наших пределах должны отвечать круговой порукой, даже и в том случае, если бы грабеж этот произведен был их союзниками глуходарами.
По причине крайней бедности джаро-белоканцы не могли тотчас же исполнить требования главнокомандующего, и князь Орбелиани сознавал сам, что оно слишком велико. «Отправил я джарской провинции лезгинам реестр, – доносил он, – что следует с них получить за прошлое время, по коему так много с них требуется, что им в короткое время выплатить трудно»
[135]. В течение одиннадцати дней князь Орбелиани не получил дани, хотя ежедневно видел джарских старшин, уверявших его, что она будет внесена скоро. Предполагая, что горцы уклоняются от платежа и намерены, пользуясь временем, укрепиться, Орбелиани двинулся к селению Джарам, жители которого, оставив в домах часть своего имущества, скрылись сами в близлежащих ущельях. Поставленные в безвыходное положение отводом воды и прерванием сообщения с соседними деревнями, джарцы, имея с собою весьма малый запас хлеба, снова выслали своих старшин с просьбой о помиловании и с обещанием внести деньги в разные сроки и не позже 20 апреля 1807 года.
Видя крайнее положение лезгин, князь Орбелиани, из чувства сострадания к несчастным, отошел к селению Али-Абаду, успев взыскать с них 8339 червонцев. «Жители области Джарской, – доносил он, – жизненно хотя и не наказаны по той единственно причине, что не смели подумать поднять вооруженную руку, но имущественно так расстроены, что надобно великого времени к исправлению их, и во весь поход мой не смели даже изъявить негодования, когда, в глазах их, разбирают на продовольствие отряда все оставшееся в домах их заготовление»
[136].
Депутаты их, в числе двенадцати человек, были отправлены в Тифлис, где и явились к графу Гудовичу с повешенными на шеях саблями – знаком своего крайнего смирения. Прося пощады и помилования, они обещали исполнить безусловно все требования главнокомандующего и прекратить хищничество
[137]. Представители джаро-белоканцев обязались выдать аманатов по выбору князя Орбелиани, вносить в известные сроки и бездоимочно всю дань, половину деньгами, половину шелком; возвратить всех пленных на условиях, предложенных графом Гудовичем, и, наконец, не притесняя живущих у них грузин, предоставить им исповедовать ту религию, которую они захотят
[138].
С приведением к покорности лезгин явился в Тифлис и Ахмет, султан Елисуйский, с тринадцатилетним сыном. Он просил принять его в подданство России и, в доказательство своей преданности, оставил сына на воспитание в тифлисском училище. За такой поступок султан произведен был в полковники, с жалованьем по чину и с обещанием защищать его владения от всяких неприятельских покушений.
Глава 5
Предположение о занятии Эривани. Несогласия, возникшие между Россией и Турцией. Интриги Франции в Константинополе. Письмо Наполеона султану и ответ на него императора Александра. Нарушение Турцией трактатов, заключенных с Россией. Вступление русских войск в Молдавию и Валахию. Наставление, данное графу Гудовичу. Переговоры с Персией о мире. Посылка в Тегеран капитана Степанова
Покорность лезгин Джаро-Белоканского округа и большей части владельцев Дагестана, прекращение волнений в ханствах Карабагском (Шушинском), Шекинском (Нухинском) и, наконец, занятие Дербента, Кубы и Баку распространило владычество русских в Закавказье до берегов рек Куры и Аракса. Желание нашего правительства установить эти реки границей между Россией и Персией, казалось, готово было осуществиться, и, для скорейшего достижения цели, главнокомандующему оставалось только овладеть Эриванью и с занятием этого ханства положить естественный рубеж между двумя державами.
Получаемые извне известия были вполне благоприятны и сходились все на том, что Эриванская крепость слаба и защищается ничтожным числом войск, там находящихся. Баба-хан, оставаясь в Султанин, занимался внутренними преобразованиями: усмирением волнующихся и утверждением своей власти. Его стесненные обстоятельства давали нам полную возможность, воспользовавшись случаем, занять все главнейшие пункты по правому берегу р. Аракса. Существовавшие в то время враждебные действия между Персией и Турцией окончательно лишали Баба-хана возможности подать какую-либо помощь ханам Эриванскому и Нахичеванскому.
В июне карсский паша уведомил подполковника Симоновича, что паша, управляющий городами, граничащими с Багдадом, изменил султану и с подвластными ему народами перешел на сторону Баба-хана. Султан требовал выдачи изменника, но Баба-хан, вместо удовлетворения требованию, отправил на помощь паши свои войска. В ответ на это Порта разослала фирманы ко всем пограничным правителям, чтобы они собирали войска и открывали военные действия против персиян
[139].
