В три часа пополудни 28 августа Челеев вышел из Бакинской гавани и через 36 часов прибыл к Ленкорани. Он нашел жителей объятыми паническим страхом, в ожидании скорого вторжения неприятеля. Проходя по некоторым улицам, Челеев заметил, что город почти опустел, а оставшееся население вместе с ханом были похожи на преступников, ожидавших смертной казни. «Можно даже при первом взгляде, – доносил Челеев
[334], – не исследуя причины пасмурности, читать на лице их какое-то прискорбие». Прибытие русских судов несколько ободрило туземное население, но ненадолго: как только талышенцы узнали, что русские войска не будут присланы им на помощь, они предались еще большему отчаянию, спешили оставить Ленкорань и укрыться на бесплодном полуострове, находившемся неподалеку от города. Хан умолял о присылке ему 1000 человек пехоты, но Тормасов, выставляя малочисленность своих войск, писал, что не имеет никакой возможности оказать ему помощи в этом отношении.
В сентябре персияне, в числе 11 000 человек, вступили в пределы Талышенского ханства и 16-го числа, менее чем в четыре часа, овладели Ленкоранью и превратили город в пепел. Стоявшие на рейде наши суда не могли принять участия в отражении неприятеля, ибо все дело происходило за лесом, которым окружен был город. «Я чувствую себя, – доносил Челеев, – недостаточным совершенно изобразить картину трогательнейшего положения жителей, при воззрении на коих каждый человек, хотя бы он имел варварское сердце, должен испустить несколько вздохов чувствительности к человечеству; сам победитель содрогнулся бы, когда миновалось бы его исступление. Горестно очень быть чувствительной душе свидетелем ужасной сцены, когда жители, переселясь на полуостров, длиной на милю, со всеми животными влачат свою жизнь без покровов от непогод, кои их начинают преследовать, в песке, в грязи, без жизненного запаса себе и скоту»
[335].
С занятием Ленкорани неприятелем большая часть талышенцев отложилась от Мустафа-хана и он с небольшим числом преданных ему войск, со всем семейством и имуществом принужден был скрыться также на полуострове. Хотя хан и принимал все меры к защите, но, признавая их совершенно ничтожными, умолял Тормасова оказать ему помощь русскими войсками. Одна рота Севастопольского полка была послана на судах из Баку в Талыши, но с тем, чтобы она не удалялась далеко от берегов внутрь Талышенского ханства. Отправить в помощь хану более значительный отряд Тормасов не признавал возможным. Талышенское ханство лежало за Араксом, и переправа через эту реку наших войск могла бы подать предлог тегеранскому двору утверждать, что русские не ограничиваются исканием границы по р. Араке, а имеют более обширные виды на расширение своих владений. Такое заключение было не согласно с желанием императора Александра, стремившегося к скорейшему достижению мирных соглашений с Персией, и потому главнокомандующий принужден был ограничиться посылкою лишь незначительной части войск, предназначавшихся исключительно для защиты самого хана и его семейства. С этой целью капитан-лейтенанту Челееву приказано было, в случае крайней опасности для хана и нашей роты, посадить их на суда и отплыть от талышенских берегов.
Полуостров, на котором заперся хан с остатками своих войск, был местом весьма крепким и защищенным самой природой. С прибавкой в некоторых пунктах искусственных укреплений можно было весьма долгое время держаться против многочисленного неприятеля, и потому Мир-Мустафа, по совету Челеева, приступил немедленно к постройке нескольких батарей, для защиты которых было высажено на берег 30 матросов с двумя орудиями. Для поддержки их находившиеся на рейде суда были расставлены так, что могли обстреливать впереди лежащую местность и доставить довольно сильную оборону, но, к сожалению, она не могла быть продолжительна по недостатку продовольствия.
«Увядает Талышенское ханство, – доносил Челеев, – увядает очень приметно; хан уже потерял прежнюю бодрость духа, приверженные же воины его, которые остались делить с ним несчастную участь и испить вместе чашу горести, не прежние бодрые талышенцы, но унылые узники»
[336].
Неприятель господствовал повсюду: по горам и долинам персияне распоряжались как у себя дома. Жители бежали из своих жилищ и скитались в нищете, испытывая голод и холод. Запас пищи истощился почти у всех; скот – главное имущество поселян, не имея корма, устлал своими трупами почти весь полуостров, а между тем перехваченные фирманы Баба-хана указывали, что персияне намерены оставаться там всю зиму, чтобы весной начать новое разорение. Оставшиеся без крова и без пищи талышенцы, с наступлением осени и зимы, могли быть поставлены в ужасное положение, если бы Фарадж-Уллах-хан, командовавший персидскими войсками, не вступил в переговоры с Мир-Мустафой.
17 октября Фарадж прислал своего посланного с требованием, чтобы хан Талышенский пожертвовал преданностью России в пользу Персии и отдал бы сына в аманаты, в залог своей верности повелителю Ирана. Считаясь более 10 лет под покровительством России, хан предпочел оставаться в том же положении и отказался исполнить требование тегеранского двора. Переговоры между Мустафой и Фарадж-Уллах-ханом готовы были прекратиться, когда капитан-лейтенант Челеев, зная, что персияне добиваются заключения перемирия, принял на себя роль посредника и требовал, чтобы Фарадж удалился с своими войсками из Талыши. После довольно продолжительных сношений Фарадж согласился исполнить требование, но с тем, чтобы Мустафа освободил трех старшин, взятых им в плен на Мурганской степи. Требование было исполнено, и персияне удалились
[337].
Успокоившиеся талышенцы возвращались в свои селения, и порядок в ханстве мало-помалу восстанавливался. Тогда главнокомандующий, имея в виду, что Мир-Мустафа и его подданные не находятся в прямой зависимости России, а считаются лишь под покровительством ее, приказал Челееву простоять некоторое время у талышенских берегов, а затем, когда с наступлением осени пребывание в море сделается опасным для наших судов, посадить на них роту Севастопольского полка и отплыть к бакинскому рейду
[338]. Хан умолял не удалять флотилии и оставить войска, которые были необходимы ему как для обеспечения от вторичного нападения персиян, так и для приведения к покорности отложившихся его подданных.
С одной стороны, покровительство, столь долгое время оказываемое талышенскому хану, побуждало главнокомандующего оказать ему помощь, а с другой – крайняя ограниченность боевых средств и происходившие повсюду волнения заставляли Тормасова уклоняться от исполнения просьбы Мир-Мустафа-хана. Имея для защиты трех обширных провинций: Дербентской, Кубинской и Бакинской – только один Севастопольский полк, Тормасов не мог послать значительный отряд на защиту Талышенского ханства, а между тем посылка и оставление в ханстве нескольких рот было бесполезно, ибо могло служить поводом к нарушению доброго согласия с персидским правительством, по-видимому искавшим прекращения враждебных отношений. Все эти причины заставили Тормасова отказать в помощи хану.
