Переправа вброд через реку Чхерители происходила под слабым огнем мятежников, засевших на возвышенностях. На второй версте от Чхери замечено было скопище до 5000 человек, прикрытых завалами и засеками, сделанными в узких местах дороги. Фланкеры подползли под самые засеки и с криком «ура!» бросились в штыки. После нескольких выстрелов из единорога возвышенности были заняты и мятежники преследуемы до деревни Градо. Дорога по всему пути была испорчена и забросана каменьями и бревнами, так что для очистки ее употреблено четыре часа времени. Пройдя еще шесть верст, отряд стал лагерем при урочище Базалетис-Чалы, при р. Чхерители. Неприятель потерял до 70 человек убитыми, и в том числе главного своего предводителя Дмитрия Абашидзе.
25 июля отряд выступил далее и через четыре дня прибыл в Кутаис. Встречая повсюду селения, оставленные жителями, барон Розен имел беспрерывные стычки с имеретинами, пытавшимися преградить дорогу нашему отряду. Пораженные последовательно при селении Цра-Цкаро и Симонеты, мятежники собрались в восьми верстах от Кутаиса, в числе 7000 человек, но и здесь были разогнаны русскими штыками. После такой неудачи имеретины видели невозможность бороться с русскими войсками, тем более что и в других пунктах они потерпели точно такое же поражение. Так майор Прибыловский разбил толпу, собравшуюся у Рион, майор Ушаков овладел крепостью Тхачиры, а капитан Суханов настиг и рассеял неприятеля при р. Квириле. Царь Соломон был стеснен с двух сторон и принужден со своим ополчением скрыться в селении Сазано. Народ снова покорился, и волнение утихало, но для окончательного усмирения Имеретин главнокомандующий признавал необходимым или поймать, или убить Соломона.
– Если же только выгнать его из границ, – говорил Тормасов, – то дело будет не только не кончено, но, может быть, еще вреднее для нас, потому что повод к неустройствам и волнениям всегда будет готов.
Исходя из этой мысли и назначая Симоновича управляющим Имеретией, Мингрелией и Гурией, Тормасов поручил ему приискать таких людей, которые бы нанесли верный удар. Таким лицам Симонович был уполномочен выдать до 2000 червонных и обещать награждение чином и недвижимым имением.
Всякую употребленную против Соломона хитрость главнокомандующий признавал позволительной, так как она, по его мнению, вела к спасению человечества
[430]. В лице Соломона он видел изменника, клятвопреступника и вообще человека недостойного никакого снисхождения. Не рассчитывая на скорое приискание таких людей и поручая Симоновичу командование войсками, вместо генерала барона Розена, отозванного в Тифлис, Тормасов просил его употребить особое старание к поимке Соломона и, преследуя его повсюду, заставить отступиться от него всех его единомышленников. Одним словом, писал главнокомандующий, необходимо «принудить премудрого и хитрого покориться сильнейшим, или против хитрости употребить такую же хитрость, какого бы рода оная ни была, ибо против извивающейся с улыбкою злости ничего не должно быть священного, и коварству умышленному всегда позволительно мерить той же мерой, особливо для спасения человечества, которое будет страдать впоследствии, если улыбка в коварном человеке не изгладится смертным сном».
«Ваше превосходительство теперь знаете, в чем состоит дело, и так действуйте неослабно, не жалея никаких орудий к уничтожению зла: железо, золото, силу и всякие обороты употребляйте на окончание дела», состоявшего в том, чтобы уничтожить деятельность бывшего царя Имеретин.
Симонович сам понимал, что, для окончательного усмирения волнующихся, необходимо удаление Соломона, и потому еще до получения наставления главнокомандующего окружил его почти со всех сторон. Батальон Белевского мушкетерского полка, под начальством майора Щелкачева, двинуть со стороны Багдата; батальон 9-го егерского полка, под командой майора Прибыловского, направлен на селение Сазано и далее к урочищу Лижавесаули, и, наконец, сам Симонович двинулся на селение Маглах. Совокупное и одновременное действие этих отрядов заставило Соломона, постепенно отступая, скрыться в труднодоступном Ханийском ущелье, где неприятель имел полную возможность и все средства к весьма долгому сопротивлению. Ханийское ущелье, по своему положению, есть одно из самых недоступных. Дорога к нему пролегала над ужасной бездной и была столь узка, что едва проходима для двух рядом идущих; во многих местах были обрывы, куда можно было спускаться только с «трепетом». К тому же висевшая над дорогой горная глыба была сплошь покрыта густым лесом, в котором укрывшийся неприятель, будучи невидим, мог наносить проходившим огромный вред, оставаясь сам вне опасности.
Запершись в столь крепкой местности и имея при себе 150 туров и до 500 имеретин, Соломон испортил дорогу и завалил ее в несколько рядов бревнами и каменьями; на вершинах гор видны были кучи камней и обрубки дерев, приготовленных для того, чтобы бросать их с высот на проходившие русские войска. Соломон надеялся, под защитой столь сильной позиции, удержаться в Ханийском ущелье весьма долгое время, но ошибся в расчете. Несмотря на видимую неприступность позиции, Симонович решился атаковать неприятеля. Он разделил свой отряд на три части: две пошли в обход, по горам, чтобы зайти во фланги позиции, а третья колонна ринулась прямо по ущелью. Майор Ушаков, командовавший этой последней колонной, бросившись в штыки, занял первые засеки и стал подвигаться вперед. Ему предстояло пройти самое трудное место ущелья под градом камней и сброшенных бревен. Путь был труден, и едва ли бы Ушакову удалось пройти его, если бы в это время на обоих флангах не появились наши колонны. Турки, как только заметили появление боковых отрядов, обратились в бегство и так стеснились в узком месте ущелья, что большая часть их была переколота штыками. Имеретины разбежались в разные стороны, и сам Соломон, с несколькими только князьями, успел скрыться от преследования и бежал в Ахалцихский пашалык, покинув навсегда Имеретию.
«Итак, – доносил Симонович
[431], – при всем напряжении сил и при понесенных воинскими чинами в сию экспедицию несказанных трудах, в коих нижние чины, не получив новой амуниции, до того обносились, что почти сделались наги и босы, и пришли в жалостное положение, не было возможности достигнуть известной цели, ниже сбыть ее с рук, посредством какого-либо решительного человека, чем бы навсегда мог быть положен конец всяким беспокойствам. Случалось во время экспедиции, что два и три дня проходило, прежде нежели узнавал я о настоящем местопребывании его, между тем как в одно и то же время несколько разных слухов получал о его нахождении в разных местах. Дух всеобщей революции почти никого не допускал склоняться на пользы, какие мог бы кто получить от приверженности к нашей стороне, и совершенно преданных нам людей, которые действием своим могли быть нам полезны, не было почти никого».
С удалением Соломона из Имеретин спокойствие в ней восстановилось весьма скоро, и оставшиеся члены царского дома изъявили желание отправиться в Тифлис. Царица Мария, сестра Соломона княгиня Андроникова, царевна Дареджана и другая Дареджана, мать царевича Александра, с двумя сыновьями, 16 ноября прибыли в столицу Грузии.
