Уклонение Аббас-Мирзы от личного свидания с главнокомандующим не указывало искреннего желания вступать на мирный путь. Конечно, при меньшей доверчивости, Ртищев с самого начала переговоров мог уже видеть, что персидское правительство не имеет намерения заключить мир. Вторжение в Карабаг и разорение Талышей были довольно вескими тому доказательствами.
В то время когда Ахвердов находился в лагере Аббас-Мирзы, персиянам было уже известно, что Наполеон вступил в Москву и занял первопрестольную столицу России. Вслед за тем в Тегеран прибыл французский агент, которому поручено было добиться удаления английского посольства из Персии и замены его французским посольством. Заявляя, что Наполеон вступил уже в Россию с многочисленными войсками и покорил большую часть ее провинций, французский агент обещал, с удалением английского посольства, возвратить Баба-хану не только мусульманские провинции, но и всю Грузию
[84]. Хотя сиру Гору Узелею и удалось убедить тегеранский двор в неисполнимости подобных обещаний, тем не менее большинство лиц, окружавших Баба-хана, было убеждено, что если русское правительство с уступкою столицы и не признает себя побежденным, то все-таки принуждено будет употребить свои последние боевые силы на изгнание неприятеля; что мировые, европейские события отвлекут наше внимание от Кавказа, и персияне будут иметь возможность поправить свои обстоятельства и вернуть потерянное. Поддерживаемый в этом мнении, Аббас-Мирза желал только протянуть время и выждать.
Котляревский видел всю хитрость персидской политики и просил позволения Ртищева переправиться вместо него через р. Араке и взамен мирных предложений дать знать о своем прибытии пулями и штыками, но главнокомандующий не согласился и предложил персидскому принцу начать переговоры через уполномоченных. Аббас-Мирза принял предложение, избрал местом для совещаний укрепление Асландуз, находившееся на правом персидском берегу р. Аракса, и назначил уполномоченными «приближенного к государю, бесподобного визиря» Мирза-Абуль-Касима
[85] и второго секретаря английского посольства Мориера. С нашей стороны были назначены генерал-майор Ахвердов и правитель канцелярии главнокомандующего Могилевский. В сопровождении летучего отряда, составленного из казаков, черкес и грузин, наши уполномоченные отправились за р. Араке. По предварительному соглашению, персидский уполномоченный сделал первый визит Ахвердову, и переговоры начались.
Русские уполномоченные требовали, чтобы тегеранский двор признал за Россиею все ханства и владения, занятые русскими войсками; чтобы все оставалось status quo и чтобы Талышинское ханство считалось под покровительством России. Персидские уполномоченные, напротив того, настаивали на том, чтобы Россия уступила Персии все присоединенные провинции: Дербентскую, Кубинскую, Бакинскую; ханства: Карабахское, Ширванское, Шекинское, области Елисаветпольскую и Шурагельскую
[86]. Ни та ни другая сторона не могла согласиться ни на какие уступки, и несговорчивость эта повела к тому, что после двух заседаний переговоры были прерваны и уполномоченные разъехались. Другого исхода и ожидать было нечего. Заранее убежденный в несостоятельности переговоров, Аббас-Мирза не прекращал военных приготовлений и содействовал царевичу Александру пробраться в Грузию, обещая помочь ему деньгами и войсками.
Глава 3
Прибытие в Кахетию царевича Александра. Новые волнения в Грузии. Действия против инсургентов отрядов полковника Тихоновского, генерал-майора князя Орбелиани и генерал-майора Симоновича. Бегство Александра к хевсурам. Письмо Ртищева царевичу Александру и ответ на него. Двуличие Александра. Просьба его эриванскому хану о присылке денег. Сношения царевича с персидским правительством и просьба о помощи
В первых числах сентября 1812 г. было получено в Тифлисе известие, что царевич Александр приближается к Дигому, с намерением переправиться через р. Куру у Авчал.
Командовавший войсками в Грузии, Имеретии и Дагестане генерал-майор князь Орбелиани, взяв 70 человек гренадеров и 25 линейных казаков, отправился с ними к Дигомской переправе. Простоявши там всю ночь, он не дождался царевича, и, полагая, что он избрал иной путь для переправы, князь Орбелиани приказал шефу 15-го егерского полка полковнику Печерскому занять все броды между г. Гори и Мцхетом. Печерский не успел исполнить приказания, когда в ночь на 6 сентября Александр со свитою около 100 человек переправился через р. Куру в этой дистанции и направился к селению Кавтисхеви
[87].
Разослав повсюду объявление о своем прибытии, царевич предлагал грузинам присоединиться к нему. Он уверял население, что значительная часть персидских войск будет прислана в его распоряжение, что персияне решились изгнать русских из ханств и непременно придут в Грузию, но не для того, чтобы овладеть ею, а с единственною целью восстановить его на прародительском престоле и провозгласить царем Грузии. Только что успокоившееся было волнение снова возгорелось, и грузины толпами спешили в лагерь царевича. Горцы и кахетинская чернь окружили Александра, и почти весь Телавский уезд присоединился к нему. Согореджинский моурав и некоторые дворяне, видя возрастающую силу царевича, также перешли на его сторону. Александр двинулся к селению Тионетам, где собралось наибольшее скопище его приверженцев. Отсюда он отправил открытое письмо кахетинцам, в котором обещал всем тем, кто окажет ему преданность, раздать в награду имения, села и деревни тех князей и дворян, которые останутся верными русскому правительству.
Между тем, по получении в Тифлисе известия о появлении царевича Александра в Кахетии, генерал-майор князь Орбелиани приказал полковнику Печерскому с батальоном 15-го егерского полка следовать к селению Балачаури, лежащему близ большой дороги, как для охранения его, так и для диверсии в Тионети в случае, если царевич будет там держаться. Для пересечения же пути Александру в Кизик (Сигнах) отправлен в Кахетию полковник Тихоновский с батальоном 46-го егерского полка.
Выступив из Кизика (Сигнаха) 8 сентября, полковник Тихоновский должен был присоединить в себе на пути роту Кабардинского полка из Загореджо, роту из Велис-Цихе, четыре роты Кабардинского полка из Телава и 18 сентября быть непременно у Алавердского монастыря. Это необходимо было потому, что на следующий день, 14 сентября, был храмовый праздник. В день Воздвижения Животворящего креста грузины, по обычаю, стекаются к монастырю на праздник, и так как в алавердском храме прежде хранилась царская корона, то, чтобы не дать возможности царевичу Александру, находившемуся всего в 35 верстах, явиться среди собравшихся и заставить их присягнуть себе, признано было необходимым, чтобы Тихоновский прибыл к монастырю непременно накануне праздника.
