Он написал несколько писем Мирза-Безюргу и своему единомышленнику Худад-беку и просил их упросить Аббас-Мирзу оказать ему помощь. Царевич уверял, что, поселившись у хевсур, он господствует над Хеви
[105] и Ларсом и держит в своих руках всю Военно-Грузинскую дорогу; что вследствие этого русские только уезжают, а приезжих никого нет. Александр уверял, что в Кахетии еще полное восстание, и просил помощи деньгами и войсками. «Постарайся, – писал он Худад-беку, – двинуть сюда войско пораньше; теперь не время обманывать, пора действовать. Съеживанием ничего не поделаем, они (персияне) и сами это знают; чем скорее шах-заде изволит сюда отправиться, тем лучше. Эх, деньги, деньги! Будь они еще в январе, мы нанесли бы им (русским) всеобщее избиение. Они (персияне) жалеют и деньги, и войско, а даром кто им уступит землю?»
Чтобы вернее получить просимое, царевич уверял Мирза-Безюрга, что русское правительство желает примириться с ним, обещает предоставить ему в управление часть Кахетии, 20 000 рублей ежегодного жалованья, а князьям, с ним находящимся, каждому даст по одной деревне и по 600 рублей ежегодного жалованья. По словам Александра, как ни выгодны эти предложения, но он не согласится никогда изменить персидскому правительству. «Бог свидетель, – писал он Мирза-Безюргу
[106], – что, пока во мне есть душа, я не отступлюсь от хлеба-соли иранского государя и шах-заде и от верности им, будучи готов проливать кровь из усердия к ним. Но все мои старания, служба и верность ничего не значат, если вы не подкрепите меня либо войском, либо деньгами».
Ни того ни другого он не мог получить, потому что Аббас-Мирза думал теперь не о помощи царевичу и не о вторжении в Грузию, а о собственном спасении после поражений, нанесенных ему генерал-майором Котляревским.
Глава 4
Характеристика Котляревского и его влияние на положение наше в Карабаге. Приготовления персиян к вторжению в наши пределы. Наступательные действия Котляревского. Бой при Асландузе. Штурм Ленкорани
— Вы лучше меня знаете местные обстоятельства и страну, – говорил Ртищев Котляревскому, оставляя Карабаг и уезжая в Грузию. – Делайте все, что благоразумие ваше велит вам. Одного прошу не делать и запрещаю, зная вашу отвагу и примерное мужество: вы, может быть, не потерпите, смотря на персиян, собирающихся у Аракса, и вздумаете переправиться в виду целой их армии, а чрез неудачу, от чего Боже сохрани, и край погибнет.
Произнося эти слова, главнокомандующий как бы предугадывал мысли молодого генерала, который, несмотря на запрещение, привел их в исполнение в самое ближайшее время после отъезда Ртищева. Котляревский не мог сносить медленности и нерешительности; его характер, вполне энергичный, требовал действий к славе и величию России. Осторожность и снисходительность главнокомандующего выводили Котляревского из терпения, и чем труднее были обстоятельства, тем энергичнее и тверже были все его поступки.
Вот ближайший пример тому. Мехти-Кули-хан Карабагский, зная о возмущении, вспыхнувшем в Грузии, о приготовлениях персиян к вторжению в наши пределы и о затруднительности нашего положения в крае, стал оказывать нам явное нерасположение, преследовал беков, приверженных к русскому правительству, и не выехал, как было принято, провожать главнокомандующего до границ своих владений. Котляревский не снес такого пренебрежения. В сопровождении только одного казака, с нагайкою в руке, он проскакал через г. Шушу прямо к ханскому двору. Окруженный своею челядью, Мехти-Кули-хан сидел пред бассейном и курил кальян.
– Я тебя повешу! – кричал Котляревский, не слезая с лошади.
Несмотря на то что хан был окружен вооруженною толпою, готовою броситься по одному мановению своего повелителя и истерзать человека, хан струсил.
– Чем заслужил я такой гнев? – спросил он Котляревского с замешательством.
– Как чем? Разве ты ни во что не ставишь русского сердаря (начальника), что не удостоил даже приехать, чтобы проститься, тогда, когда тебе следовало явиться к нему и провожать его при отъезде! Разве ты не начал придираться к бекам, нам преданным?
Мехти извинялся и оправдывался; он тотчас же снарядил вьюки с разными сластями, догнал Ртищева на переправе через р. Тертер и почтительно простился с ним.
Поступок Котляревского, помимо поддержания значения главнокомандующего в крае, имел большое влияние на жителей Карабага, всегда верных тому, кто сильнее. «Со всей достоверностью полагать можно, – говорит биограф
[107], – что таким решительным поступком Котляревский, хорошо знавший азиатский характер, остановил готовое возмущение, которое могло быть пагубно в то время для русских, но которое вскоре после поражения персиян сделалось невозможным. Эту предварительную, так сказать, победу Котляревский одержал одним собственным своим лицом, благодаря спасительному страху, им внушенному, страху, столь сильному, что до сего времени пугают еще его именем карабагских детей».
Страх этот не был последствием жестокости характера, а твердости и строгого исполнения распоряжений русской власти, столь необходимых в то время, когда Котляревский один с небольшим отрядом стоял против огромных полчищ Аббас-Мирзы.
Последний, как только узнал, что царевич Александр благополучно пробрался в Грузию и что там вспыхнуло восстание, тотчас же стал готовиться к открытию военных действий и намерен был на этот раз привести в исполнение составленный им весьма обширный план операций. Сосредоточивая свои войска против отряда Котляревского и подойдя 8 октября к Асландузу, Аббас-Мирза намерен был для лучшего успеха наступать одновременно по разным направлениям. С этою целью он поручил эриванскому хану беспокоить наши отряды, расположенные в Памбаках и Шурагели, и, чтобы они не могли подать помощи Котляревскому, произвести нападение на Бекант. С другой стороны, «признавая совершенно достаточным оставить в Талышах, для действия против незначительного нашего отряда, тысячу человек пехоты и две тысячи кавалерии, Аббас-Мирза отозвал часть войск, там бывших, и, отправив два батальона для занятия Сальян, из остальных составил летучий отряд под начальством Пир-Кули-хана. Переправившись через р. Куру, Пир-Кули-хан должен был с 3000 конницы вторгнуться в Шекинское ханство, восстановить Селима в ханском достоинстве, поднять тамошнее население и следовать на соединение с царевичем Александром. В то же время главные силы, переправившись через р. Араке, должны были атаковать отряд Котляревского и в случае успеха следовать к Елисаветполю, возбудить против России шамхорских, шамшадыльских, казахских и борчалинских татар и направить их на окончательное истребление русских в Закавказье»
[108].
