Оставив по-прежнему в Тальппах отряд капитана 1-го ранга Веселаго, Котляревский пошел обратно в Карабах и 29 января 1813 г. прибыл в Ах-Оглан
[148]. За несколько дней перед тем, 26 января, колокольный звон в Тифлисе призывал русских воинов поблагодарить Бога за дарованную победу; благодарственное молебствие с пушечною пальбою было отслужено во всех церквах.
«Скорблю душевно, – писал Ртищев Котляревскому
[149], – о полученных вами ранах, но в то же время утешаюсь сведениями, до меня дошедшими, что они неопасны. Я с усердием благодарю Бога за сохранение вам жизни, ибо по искреннейшему участью, мною в вас приемлемому, и по уверенности моей, засвидетельствованной перед самим всемилостивейшим государем императором, что отечество от военных достоинств вашего превосходительства может ожидать важной пользы для службы, никакие приобретенные в сем случае успехи с пожертвованием вашим не могли бы меня обрадовать и наполнили бы сердце мое всегдашнею горестью».
Награжденный орденом Св. Георгия 2-й степени
[150] и получивший единовременно шесть тысяч рублей
[151], Котляревский уже не мог более водить полки к победам. Он просился в отпуск за границу, для лечения ран, и, не дождавшись разрешения, с согласия главнокомандующего уехал к Кавказским Минеральным Водам
[152]. Закавказье навсегда лишилось блестящего своего деятеля, а полки любимого ими предводителя и начальника, мечтавшего теперь только о том, чтобы соотечественники справедливо оценили его заслуги родине.
«Я позволю себе одно желание, – писал Котляревский двадцать три года спустя, – чтобы соотечественники мои были ко мне и сподвижникам моим столько справедливы, сколько народы чуждые и самые враги побежденные. Подвиги во славу отечества должны оцениваться по достоинствам их, а не по частям света, в коих происходили. Кровь русская, пролитая в Азии, на берегах Аракса и Каспия, не менее драгоценна пролитой в Европе, на берегах рек Москвы и Сены. Пули галлов и персов причиняют одинаковые страдания. Не наша воля лишила нас счастия участвовать в священной войне и действовать на защиту отечества внутри оного: мы исполняли долг служить там, где Государю угодно, и, сражаясь в отдаленном краю, на земле Персидской, не посрамили земли Русской».
Глава 5
Деятельность царевича Александра по возбуждению горских народов против России. Его бедственное положение и его воззвания. Сношения царевича с главнокомандующим. Экспедиция в Хевсуретию под начальством генерала Симоновича. Переписка его с царевичем. Бегство царевича в Дагестан и неудачная попытка с толпою горцев прорваться в Грузию
Удаление персиян от границ Карабаха и бегство их из Талышинского ханства дали возможность главнокомандующему водворить окончательное спокойствие в Грузии и обеспечить ее от дальнейших интриг царевича Александра.
Поселившись у хевсур, Александр просил содействия кабардинцев, чеченцев, кумык, кистинцев и осетин. Последние отправились к нему для переговоров и нашли Александра в самом бедственном положении: он не только не мог, по обычаю, одарить прибывших, но не имел чем накормить их
[153]. Крайняя нужда в первых потребностях жизни заставляла царевича предпринимать самые разнообразные меры для улучшения своего материального положения. Он то просил прощения у Ртищева, то молил о помощи Аббас-Мирзу; обещая быть покорным русскому императору и скоро приехать в Тифлис, для того чтобы потом отправиться на постоянное жительство в Москву или Малороссию
[154], царевич в то же время отправил десять человек своей свиты в Персию с письмами к Аббас-Мирзе. Он писал, что намерен склонить горские народы к возмущению и, сделав с ними нападение на Ларе, Казбек и Дарьял, занять большую дорогу и отрезать русским сообщение с Кавказскою линиею.
Для приведения таких намерений в исполнение Александру необходимы были деньги, о присылке которых он и просил, уверяя, что имеет уже многих сообщников и надеется набрать несколько тысяч человек, с которыми раннею весною он вторгнется в Грузию. Посланные царевича были задержаны и доставлены в Тифлис. Главнокомандующий сообщил Александру копию с его собственных писем, как доказательство того, что намерения его известны.
«Содержание писем ваших к Баба-ханову сыну Аббас-Мирзе, – писал Ртищев царевичу Александру
[155], – и разным чиновникам персидского правительства, кои, вместе с шпионами, от вас отправленными, достались в мои руки, показали мне свойство и настоящее расположение ваше. Они были писаны в одно время, как вы и у меня искали посредства, перед всесильным и великим моим Государем, о принятии вас в милосердное покровительство его величества, обещая верность свою сохранить до последней капли крови, которую тогда же вы клялись, в письмах своих к Аббас-Мирзе, пролить и за выгоды персидского правительства.
Итак, сии первые два случая остановили было меня вовсе иметь с вами дело; но, рассудив при том, что вы христианин, что происходите от крови христианских царей и что вы несчастно влачите жизнь свою, тогда как братья и сестры ваши наслаждаются благоденствием, под кровом милосерднейшего моего монарха, готового всегда и вашу светлость принять в отеческое свое лоно, предав забвению все прошедшие ваши деяния, я опять обратился к сердечному об вас соболезнованию. Так как вы в письме своем просите меня об удостоверении вас, какая будет ваша участь, когда явитесь ко мне, то дабы доказать вашей светлости мою благонамеренность и не оставить на совести своей упреки, что не до конца последовал я христианскому терпению в указании вам прямого пути к мирному пристанищу, после напастей, вами претерпенных, решился в последний раз писать к вам и уверить честным словом, что когда ваша светлость, следуя гласу благоразумия, рассудите предать себя в волю и милосердное покровительство Его Величества и прибудете ко мне в Тифлис, то здесь будете приняты с подобающею вам честью; жизнь и свобода ваша останутся в совершенной безопасности, содержание назначится вам самое приличное, и во мне вы найдете усерднейшего в пользу вашу ходатая пред государем императором. Чиновники же и служители, вас окружающие, равным образом все без изъятия будут прощены, дела их предадутся вечному забвению, и дарована будет полная свобода жить им, где они пожелают.
