15 февраля 1989 года мир едва обратил внимание на вывод советских войск из Афганистана, тем самым лишив суннитов момента славы как единственного поборника исламского джихада, достойного подпитки в виде нефтедолларов Аравийского полуострова. Накануне Хомейни приговорил к смерти Салмана Рушди за то, что тот «поносил Пророка» в своем романе «Сатанинские стихи». Одним мастерским ходом аятолла обнулил значение реальной геополитической победы конкурентов, перенеся битву в медиапространство, где привлек все внимание к себе. Таким образом, Иран, по сути, демонстрировал миллиарду мусульман планеты, что может вынести действующую в мировом масштабе фетву британскому писателю индийского происхождения. Тем самым Хомейни позиционировал себя в качестве их главного защитника от «оскорбления, нанесенного Мухаммеду». Этот маневр представлял собой многоуровневый семантический разрыв с массой отдаленных последствий. Скандал взбудоражил Запад и привлек внимание всех СМИ, в силу чего вывод советских войск из Афганистана на следующий день освещался как второстепенное событие. Кампания против романа Рушди началась в индо-пакистанских исламистских кругах Великобритании уже за 6 месяцев до этого. Она взбудоражила индийских мусульман до такой степени, что даже светское правительство в Дели запретило книгу. В Лондоне были организованы демонстрации с требованием таких же мер во исполнение закона о богохульстве. (Этот закон, впоследствии отмененный, касался, к слову, только англиканской церкви.) В январе умирающий промышленный город Брадфорд в регионе Мидлендс, значительную долю населения которого составляли безработные иммигранты (того же этно-конфессионального происхождения, что и Рушди), стал сценой аутодафе. Муллы и представители совета мечетей сожгли на костре несколько экземпляров романа. Разгневанная толпа верующих, собравшаяся на огромной площади перед ратушей, выстроенной в стиле венецианской готики, свидетельницей былого величия индустриальной эпохи, восторженно их приветствовала. Саудовская Аравия, партнер Великобритании и США по участию в афганском джихаде, не хотела подливать масла в огонь, чтобы не ставить в еще более затруднительное положение правительство Тэтчер, приведенное этими событиями в сильное замешательство. В этой политической игре все карты шли в руки Тегерану. Перехватывая эстафету в деле «защиты Пророка» у бездействовавшего Эр-Рияда, Тегеран завоевывал расположение широких суннитских масс. Хомейни, вызвав неслыханный скандал на Западе, возмущенном тем, как иранский аятолла попрал принцип свободы слова, успешно отвлек всеобщее внимание от американо-саудовского успеха в Кабуле.
Фетва, вынесенная Рушди, если рассматривать ее в ретроспективе, создала ряд прецедентов. Прежде всего, она превратила всю планету в «землю ислама», мусульманское обозначение территории, где действует шариат. И если фетвой можно было вынести смертный приговор гражданину и жителю Великобритании, следовательно, ее действие распространялось на Великобританию, Запад и весь остальной мир. Акт Хомейни в эпоху глобальных масс-медиа стирал традиционные границы мусульманской космографии и включал в сферу его собственного юридического и религиозного влияния всю планету. Большое видится на расстоянии, и в тот момент огромная символическая значимость этой вехи на пути исламизации общечеловеческих норм и ценностей не была понята до конца. Даже сегодня, три десятилетия спустя, ее до сих пор недооценивают. Однако ситуация создала прецедент, который использовался в последующих делах о «богохульстве». Сначала прогремело убийство кинорежиссера Тео Ван Гога, застреленного и заколотого в Амстердаме 2 ноября 2004 года голландцем марокканского происхождения за фильм «Покорность». За этим последовала кампания против публикации карикатур на Пророка датским ежедневником «Jyllands-Posten» 30 сентября 2005 года. И, наконец, убийства в редакции французского еженедельника «Charlie Hebdo» 7 января 2015 года, совершенные братьями Куаши, кричавшими: «Мы отомстили за пророка Мухаммеда!» Шииты, может, и положили начало этой тактике, но установленные ими рамки показались слишком узкими суннитам, когда они взяли ее на вооружение в своих целях.
Фетва имела еще одно последствие для суннитов-джихадистов: она убедила их в том, что главным полем битвы является медиаполе и что они уделяли ему недостаточно внимания по окончании афганского конфликта. Айман аз-Завахири в стратегическом манифесте «аль-Каиды» «Всадники под знаменем Пророка», опубликованном в интернете во второй половине 1990-х годов, подчеркивал ключевую роль СМИ. Он также дал квалифицированную и не слишком лестную оценку джихадам в Боснии, Алжире и Египте, критикуя их за местечковость, не позволявшую добиться в мире того резонанса, который мог бы придать им новый импульс и привести к победе. В этом смысле медийные уроки, извлеченные из фетвы от 14 февраля 1989 года, имели еще одно далеко идущее последствие. Они заложили шаблон для достойной Голливуда постановки событий 11 сентября в эпоху спутникового телевидения и особенно телеканала «аль-Джазира». Ими же руководствовались – в наступившую эру соцсетей и сетевых СМИ – игиловцы, выкладывая видео казней своих заложников.
Наряду с афганским джихадом восьмидесятые отмечены еще тремя масштабными конфликтами. Они свидетельствовали, с одной стороны, о том, что политическая исламизация вошла в круг самых животрепещущих международных проблем; с другой стороны, они отражали ужесточение борьбы между суннитами и шиитами за контроль над этим процессом. Мы рассмотрим их здесь преимущественно в этом ракурсе.
Ирано-иракская война была развязана в сентябре 1980 года Саддамом Хусейном, выходцем из города Тикрит, северной точки арабского «суннитского треугольника». Она вынудила партию Баас отказаться от секуляризма, который был одним из ее основополагающих принципов, и руководствоваться вместо него догмами идеологической исламизации, подтверждая тем самым, что та пришла в регионе на смену исчерпавшему себя светскому арабскому национализму. В 1990 году на флаге Ирака появилась надпись «Аллах акбар» («Аллах велик»), в телесюжетах начал регулярно появляться молящийся Саддам, а женщинам, занимавшим руководящие партийные посты и с гордостью демонстрировавшим свои непокрытые головы современных активисток, свободных от предрассудков, пришлось снова накинуть хиджабы. Как мы уже упоминали, наступление на Иран нарекли «Кадисия Саддама» в честь решающей битвы, выигранной в 636 году войсками халифа Умара, второго преемника Пророка, который разрушил Персидскую империю и захватил ее территорию. Действуя таким образом, Саддам Хусейн стремился позиционировать себя в качестве главного защитника исламских ценностей. Он хотел лишить этого статуса своего противника, отбросив его назад, в сасанидско-зороастрийское прошлое, препятствовавшее его претензиям на роль выразителя интересов всего исламского мира. Чтобы не остаться в долгу, Тегеран во всеуслышание обличал секуляризм партии Баас, превратившей религию в фиговый листок. Все наступательные операции иранской армии получили для внутреннего пользования кодовое название «Кербела» (от «Кербелы 1» в 1981 году до «Кербелы 6» в 1988 году) дабы сплотить бойцов под знаменем шиитской идеологии по версии Хомейни. Государственная пропаганда изображала Саддама как реинкарнацию халифа Язида из династии Омейядов, убившего имама Хусейна в битве при Кербеле в 680 году. На международном уровне, для мусульман всех стран, некоторые кампании называли «Бадр» в честь первой битвы, в которой Пророк в 624 году одержал победу над кафирами («неверными») из племени курайшитов – еще один намек на «безбожников»-баасистов.
