Исламистское движение укрепляло свои позиции в среде набожной буржуазии, в первую очередь путем выборов в торговые палаты. Но наряду с этим оно давало выход эмоциям неимущей городской молодежи, радикализм которой только рос по мере спада интифады. На фоне этого все множились убийства израильтян, как военных, так и гражданских лиц. 13 декабря 1992 года в Лоде был похищен израильский младший офицер. Двумя днями позже труп израильтянина, связанного и заколотого кинжалами, обнаружили в направлении Западного берега реки Иордан. Это повлекло за собой аресты 417 руководителей и активистов ХАМАС и «Исламского джихада». Премьер-министр Израиля Ицхак Рабин отдал указание выслать их на юг Ливана, в горную деревушку Мардж-эз-Зухур, после чего мировая пресса начала взахлеб рассказывать о ссыльных, стоящих босыми ногами на снегу. В интервью, которые они давали на блестящем английском, инженеры, врачи, профессора разоблачали политику Израиля и компромиссы ООП. В своем временном лагере они организовали «университет имени Ибн Таймиййи» (в память о самом непримиримом богослове суннитской традиции, чтимом современными радикальными исламистами) и завязали исключительно плодотворные отношения с «Хизбаллой», глубоко укоренившейся в этой шиитской местности. Это дало ХАМАС возможность черпать идеи в стратегии «Хизбаллы», убеждаться в эффективности атак террористов-смертников и укреплять связи с Ираном.
Разразившийся тогда международный скандал вылился в резолюцию Совета безопасности ООН, требующую репатриации сосланных исламистов. Он также запустил процесс изменения баланса сил, позволявший ХАМАС как минимум на равных состязаться с ООП за право быть воплощением борьбы за дело палестинского народа и, как следствие, исламизации этой борьбы в глазах арабской и мировой общественности. Чтобы не потерять лицо окончательно, лидеры ООП в декабре того же 1992 года вступили в секретные переговоры с Израилем. Они завершились заключением так называемых Соглашений в Осло, «декларация о принципах» которой была подписана 13 сентября 1993 года в Белом доме Арафатом и Рабином с благословения Билла Клинтона. Воплощавшая в себе мечту палестинцев вернуть автономию Западного берега реки Иордан и Газы, националистическая организация рассчитывала извлечь из соглашений серьезные политические дивиденды. Но ООП только ослабили кабальные условия, навязанные Израилем, и многочисленные препятствия на пути к их выполнению, в том числе наличие множества еврейских поселений на Западном берегу реки Иордан. 25 февраля 1994 года, когда один из еврейских поселенцев расстрелял более тридцати мусульман, молившихся в мечети, построенной в Хевроне на месте Гробницы патриархов, ХАМАС воспользовался жаждой мести за жертв, дабы заручиться безусловной поддержкой населения. В последовавшие за этим месяцы первые теракты смертников унесли жизни десятка израильтян, положив начало новому витку репрессий. Но с июля, то есть после образования автономии, выполнять вместо Израиля функцию подавления ХАМАС стало обязанностью палестинских сил безопасности. Первое столкновение произошло 18 ноября в Газе, когда полицейские Палестинской автономии открыли огонь по людям, выходившим из мечети, убив при этом 16 человек. Моральный авторитет Арафата оказался в глазах арабских масс серьезно подорванным.
Убийство Ицхака Рабина 4 ноября 1995 года еврейским террористом, являвшимся противником Соглашений в Осло, лишило лидера ООП его главного политического партнера в Израиле. В январе следующего года погиб взрывник ХАМАС, Яхья Айяш по кличке «Инженер», основатель бригад «Изз ад-Дин аль-Кассам» и организатор терактов с участием «шахидов». К взрыву его мобильного телефона приложили руку, как считается, израильские спецслужбы. За гибелью «Инженера» последовали громкие ответные акции террористов-смертников, жертвами которых стали 63 жителя Израиля. Следствием этого была победа на выборах в мае 1996 года партии «Ликуд», приведшая к власти Биньямина Нетаньяху, который занимал твердую позицию в отношении палестинцев и обещал ускорить строительство еврейских поселений. Террор с участием смертников шел по нарастающей до 1998 года, и возобновился с еще большей силой в 2000 году, когда началась вторая интифада. Если абстрагироваться от перипетий политической борьбы на территории Палестины, главным следствием этой стратегии джихадистского террора стали принявшие массовый характер теракты смертников. Отныне они ценились как идеальное оружие, обеспечивающее общественный резонанс и полную легитимность действий всем тем, кто хотел сначала расправиться с Израилем, а затем и с Западом в целом. Усаме Бен Ладену и «аль-Каиде» предстояло вывести этот тип исламистского терроризма на глобальный уровень. И 11 сентября 2001 года они сделали это, перенеся его с территории «сионистского врага» на территорию США.
3. Второй этап джихадизма (1998–2005): «аль-Каида» против «дальнего врага»
Усама бен Ладен и «аль-Каида»
После бегства из Саудовской Аравии в 1991 году Бен Ладен сначала скрывался в Афганистане. Но вражда главарей моджахедов между собой представляла опасность и для него самого, и в следующем году он перебрался в Судан, где власть в июне 1989 года захватили исламисты во главе с генералом Омаром аль-Баширом и его «серым кардиналом» Хасаном ат-Тураби. В суданском изгнании к Бен Ладену присоединилось множество джихадистов, воевавших в Афганистане и не имевших возможности вернуться на родину. Главная его задача на тот момент заключалась в том, чтобы во всеуслышание окончательно порвать с Саудовской Аравией и структурно оформить самостоятельное движение, воплощающее в себе идеологию «салафизма джихадистов» в качестве альтернативы «салафизму шейхов», стоявшему на службе Эр-Рияда. Этот внутренний раскол суннитского салафизма позволял определиться и размежеваться альянсам, на которых строился афганский джихад, приводивший к сотрудничеству широкий спектр случайных партнеров («strange bedfellows») от ЦРУ до нефтяных монархий и «аль-Каиды». Соответственно алжирский, египетский и боснийский джихады никакой американской поддержки не дождались. А в Алжире военные лидеры даже обратились в Совет высших улемов Саудовской Аравии с просьбой об издании фетв, подтверждающих, что они правоверные мусульмане. Это должно было выбить почву из-под ног ВИГ, руководители которой, вдохновлявшиеся примерами войны за независимость Алжира от Франции и афганского джихада, настаивали на том, что ведут джихад против генералов на законных основаниях. В Боснии же западные военные и спецслужбы были напрямую с 1995 года задействованы в изгнании бородатых «иностранных добровольцев» с боснийской земли.
Таким образом, главным врагом «беспримесного» джихадизма девяностых становились США, удостоившиеся этой сомнительной чести после того, как СССР почил в бозе. Бывший партнер по борьбе с Советским Союзом превратился в мишень номер один, и это требовало создания новых альянсов. Период суданской ссылки Бен Ладена (1992–1996 годы) был удачным временем для совершения этого важнейшего стратегического поворота. 25 апреля 1991 года ат-Тураби, приветствовавший Саддама Хусейна, созвал первую из четырех «Исламских народных и арабских конференций». На этих форумах собирались до 1995 года пожаловаться на судьбу все те, кого оставил у разбитого корыта исход операции «Буря в пустыне». Агентов ЦРУ, с которыми ранее были на короткой ноге салафиты-джихадисты, сменили в качестве партнеров по диалогу разномастные арабские националисты-антисионисты, антиимпериалисты и прочие тьермондисты. В этой питательной среде зародились и развивались в следующие десятилетия радикальные идеи «исламолевачества». Эта идеология в дальнейшем позволила исламистскому терроризму в различных его ипостасях рассчитывать на благосклонное отношение к нему части крайне левых сил. Парадоксальность этого нового альянса как нельзя лучше воплощал в себе уроженец Венесуэлы Ильич Рамирес Санчес. Этот международный террорист с марксистскими убеждениями, более известный как Карлос Шакал, лишился с крахом СССР источников поддержки и вынужден был отойти от активной деятельности. Приняв ислам, Шакал в 1993 году тайно обосновался в Хартуме, где уже в следующем году его взяли агенты французских спецслужб. Отбывая пожизненное заключение в одной из тюрем Парижского региона, Шакал получил, наконец, возможность оглянуться назад и подвести теоретическое обоснование под отношение джихадистов на практике к тому делу, за которое он боролся когда-то во имя диктатуры пролетариата.
