С 15 февраля 2011 года, спустя месяц после бегства Бен Али и четыре дня после смещения Мубарака, волнения, вызванные арестом местного правозащитника, охватили Бенгази, столицу Киренаики. Протестующие заняли главную площадь города, переименовав ее в площадь Тахрир, известную каждому местному жителю, побывавшему в Каире или мечтавшему об этом после телерепортажей о египетских событиях.
Главными действующими лицами демонстраций в Бенгази были матери, сестры и вдовы жертв массового убийства в триполитанской тюрьме Абу-Салим, где 29 июня 1996 года расстреляли тысячу двести предполагаемых джихадистов. По прошествии пятнадцати лет женщины по-прежнему требовали правосудия. В последующие дни переход множества военнослужащих на сторону восставших помог тем овладеть местными центрами власти, и 25 февраля после боев, унесших жизни тысячи человек, Киренаика была избавлена от деспота. Триполитания тем временем осталась под пятой режима после жестокого подавления беспорядков в столице.
Ливия оказалась расколотой на две части – в отличие от Туниса и Египта, где восстания сплотили нации, а растерявшиеся диктаторы не могли подавить мятеж из-за отсутствия поддержки со стороны армии. В марте 2011 года Каддафи отправил в наступление на Бенгази танковую колонну, которой предстояло проделать более тысячи километров по побережью. В Триполитании режим подавлял очаги повстанческого движения, с особой жестокостью – в городе Эз-Завия, к западу от столицы. Затем был осажден город Мисурата, чей крупный порт, имевший статус портовой особой экономической зоны (ПОЭЗ), обеспечивал импортными товарами всю страну и где рос удельный вес класса средних предпринимателей.
5 марта Переходный национальный совет, созданный 27 февраля в Бенгази, провозгласил себя единственной легитимной властью в Ливии. Пять дней спустя он был признан Западом. 17 марта Совет безопасности ООН принял резолюцию, санкционирующую принятие мер по защите ливийского народа – в то самое время, когда бронетехника Каддафи сметала оборонительные укрепления повстанцев. Телеканал «аль-Джазира» показывал толпу на новоиспеченном бенгазийском Тахрире, над которой реяли не только французский и британский флаги, но и знамя короля Идриса, свергнутого Каддафи 1 сентября 1969 года. 19 марта танковые колонны, поднимавшие клубы пыли, уже заметные из города, были уничтожены при поддержке американцев авиаударами ВВС Франции и Великобритании.
Удары Запада и распад страны
Интервенция Запада, осуществленная силами НАТО под эгидой ООН, как бы к этому ни относились, сыграла решающую роль в падении Каддафи. Помимо спасения столицы Киренаики, которую в последний момент удалось уберечь от кровавой бани, она позволила снять осаду с Мисураты, когда были уничтожены танки, обстреливавшие портовый город. Наконец, 20 октября силы западной коалиции перехватили автоколонну обратившегося в бегство Каддафи, тем самым отдав его на растерзание линчевателям. В то время интервенция приветствовалась по моральным и политическим соображениям: не мог же либеральный Запад сидеть сложа руки, пока безумный диктатор истребляет собственный народ. Это означало бы предательство собственных идеалов, демонстрацию этической, дипломатической и военной слабости перед лицом соседей по Средиземноморью.
Французский эссеист Бернар-Анри Леви с самого начала активно участвовал в событиях первого этапа гражданской войны на стороне повстанцев из Бенгази и настойчиво уговаривал президента Франции Саркози вмешаться. Он продолжал пространно рассуждать о целесообразности защиты идеологии восставших даже после того, как в Ливии началась свистопляска, от которой трясло не только расползавшуюся по швам страну, но и ее южных и северных соседей. Преемники Саркози в Елисейском дворце, Франсуа Олланд и Эмманюэль Макрон, резко критиковали его за то, что тот ввязался в авантюру, не имея продуманного плана политического сопровождения военной операции и не просчитав возможные последствия, а расхлебывать заваренную предшественником кашу приходится им. Выступая перед тунисскими парламентариями 1 февраля 2018 года, Эмманюэль Макрон по поводу бесконечного хаоса в соседней стране заметил следующее:
«Европа, США и некоторые другие страны, и это не обсуждается, несут ответственность за нынешнее положение дел, ответственность за то, что мы, каково бы ни было наше мнение о руководителе страны, вообразили, что можем подменить собой волю народа и вершить его будущее. Что достаточно низложить тирана, и это решит все проблемы. Мы все не только не исправили ситуацию, а ввергли Ливию в пучину беззакония, из которой она не может выбраться уже несколько лет».
В январе 2013 года в силу тех самых непредвиденных отдаленных последствий своего вмешательства Франция была вынуждена начать в Мали боевую операцию «Сервал» против джихадистских группировок, пересекших границу с оружием из разграбленных в Ливии арсеналов. А впоследствии уже всей Европе пришлось иметь дело с сотнями тысяч африканских нелегальных мигрантов, которых переправляли на ее средиземноморское побережье ливийские контрабандисты, эти современные работорговцы, в которых превратились «суввар» – бывшие «революционеры» времен «арабской весны».
Система, выстроенная Каддафи, обеспечила ему исключительное политическое долголетие – четыре десятка лет у власти. Она основывалась на неразборчивой поддержке террористов вне Ливии в сочетании с перманентной революцией внутри ее. Это стало возможным благодаря крупнейшим на африканском континенте запасам нефти. Вследствие крайне низкой себестоимости добычи и близости европейского рынка сбыта легкая малосернистая нефть стала для Ливии настоящим черным золотом. Этот практически неисчерпаемый источник доходов позволял деспоту удовлетворять свои прихоти. В государстве, население которого едва достигало шести миллионов человек, распределение нефтяной ренты использовалось для того, чтобы дополнить традиционную племенную солидарность патрон-клиентскими отношениями, при этом сохраняя страну в состоянии крайней раздробленности.
В своей «Зеленой книге» Каддафи обрушился на представительную демократию, называя ее, равно как и многопартийность, свободу печати и так далее, «обманом». Верховная власть должна быть передана «народным комитетам», приносящим клятву верности Братскому вождю и Лидеру революции и наделяющимся одновременно исполнительными, законодательными и судебными полномочиями. Эта модель чем-то напоминала хунвейбинов времен китайской Культурной революции, которые, постоянно поддерживая «революционный» хаос, тем самым укрепляли абсолютизм Мао Цзэдуна. Режим, именовавший себя «джамахирией» (арабский неологизм, который можно перевести как «массократия», или «народоправство». – Прим. пер.), регулярно науськивал массы на промежуточные звенья управления, назначавшиеся козлами отпущения. Отличившимся в этой революционной борьбе бесплатно раздавали машины, квартиры и продуктовые наборы, на которые и шли нефтяные деньги.
В целях создания постоянной зависимости от произвола деспота в Ливии не осуществляли долгосрочные инвестиции в инфраструктуру – в отличие от государств Персидского залива, несмотря на их сопоставимость в плане соотношения численности населения и размера нефтяной ренты. Таким образом, средний класс за отдельными исключениями (как в случае с городом-портом Мисурата) не имел возможности развиваться и накапливать собственный капитал, что угрожало бы интересам диктатора, его семьи и ближайшего окружения. Их называли, как принято у бедуинов, «ахль аль-хейма» – «люди шатра». И этот шатер был символом эклектичности идеологии Каддафи, в которой этика тьермондизма смешивалась с родоплеменными нравами и обычаями.
