Тот же предпочел скрыться и организовал на основе своей джихадистско-племенной сети «Бригаду мучеников 17 февраля» (в память о кровавом подавлении демонстраций протеста против датских карикатур на Пророка, в 2006 году). Вступление Бельхаджа в Триполи 20–21 августа надлежащим образом освещалось телеканалом «аль-Джазира», на котором ровно полугодом ранее шейх Юсуф аль-Кардави призывал «всех мусульман, способных держать в руках оружие», убить Каддафи. И именно Бельхадж первым крушил укрепления комплекса Баб-аль-Азизия под прицелом тех же телекамер. Он стал командующим Военного Совета освобожденной столицы (по сути, военным комендантом), где его власти бросили вызов Зинтанские бригады. С тех пор действиями этого ветерана джихадистского движения в мире политического исламизма руководила идеология «Братьев-мусульман». Тем не менее из-за межплеменных распрей ему так и не удалось распорядиться как следует своими козырями на выборах: его Национальная партия в июле 2012 года набрала смехотворное количество голосов. Победившую по итогам коалицию возглавлял бывший крупный чиновник режима Каддафи, позднее перешедший к нему в оппозицию, Махмуд Джибриль.
Он пользовался расположением Объединенных Арабских Эмиратов и, следовательно, был враждебно настроен к «Братьям-мусульманам».
Так Ливия, подобно Египту и Тунису, стала ареной соперничества нефтяных монархий Аравийского полуострова. Этому вмешательству в ее дела способствовала раздробленность страны, где борющиеся между собой милиции охотились за деньгами и готовы были бросать любые конъюнктурные объединения, в которых участвовали, ради сиюминутной выгоды. Шла большая игра, в которой доступ к крошкам «нефтяного пирога», перепродажа оружия из разграбленных арсеналов Каддафи и доходы от транспортировки нелегальных африканских мигрантов в Европу на фоне разгула джихадизма были элементами пазла «несостоявшегося государства», каковым являлась Ливия после Каддафи. Структура этого сценария развития событий в 2012–2017 годах в целом оставалась неизменной, без намека на прогресс в отсутствие в ливийской драме действующего лица, способного взять на себя в ней главную роль или хотя бы суметь договориться с другими о взаимовыгодных условиях восстановления центральной власти.
11 сентября 2012 года – через одиннадцать лет после «благословенного двойного газавата» «аль-Каиды» в Нью-Йорке и Вашингтоне – посол США в Ливии был убит толпой, напавшей на американское консульство в Бенгази. Формально демонстранты, подогревавшиеся группировкой «Ансар аш-шариа», выражали протест против видео антимусульманского содержания, выложенного в сети американцем коптского происхождения. Такого рода ухудшение положения в сфере безопасности способствовало росту сепаратистских настроений в Киренаике, где стремительно восходила звезда Халифы Хафтара – бывшего военачальника Каддафи, впоследствии ставшего непримиримым оппонентом диктатора. Хафтар, возглавив Ливийскую национальную армию в Бенгази, получил маршальское звание и пользовался активной поддержкой другого маршала – ас-Сиси, когда тот захватил власть в Египте летом 2013 года. Также сторону Хафтара занимала коалиция во главе с ОАЭ, враждебно настроенная по отношению к «Братьям-мусульманам». Главнокомандующий ЛНА поначалу вступил в союз с еще одним противником исламистов, Зинтанскими бригадами, которые к тому моменту удерживали аэропорт и несколько кварталов Триполи. Им противостояла широкая коалиция различных вооруженных группировок Триполитании, в той или иной степени связанных с Абдельхакимом Бельхаджем, и крупные воинские соединения Мисураты. Они оказывали содействие «Братьям-мусульманам» и, в свою очередь, пользовались поддержкой Катара и Турции. Неспособность избранного в 2012 году ливийского парламента (Всеобщего национального конгресса, ВНК) сформировать дееспособное правительство вынудила провести в июне 2014 года выборы в новый законодательный орган – Палату представителей Ливии (ППЛ). Впрочем, Верховный суд Ливии вскоре аннулировал результаты этих выборов. В результате появились два соперничающих парламента: Новый ВНК (НВНК) в Триполи и ППЛ в Тобруке – городе к востоку от Бенгази, где присутствие вооруженных джихадистов способствовало сохранению напряженной обстановки. В июле – августе 2014 года «Коалиция Рассвет Ливии», состоявшая из бойцов так называемой «Мисуратской бригады» и исламистских группировок, выбила Зинтанские бригады с занятых ими позиций в Триполи и столичного аэропорта, тем самым упрочив положение «Братьев-мусульман» в руководящих органах триполитанской власти.
Экспансия джихадизма и торговля людьми
С лета 2014 года до зимы 2016–2017 годов игиловцы чувствовали себя на территории несостоявшегося ливийского государства, как рыба в воде. Для международного сообщества это было одно из двух самых пагубных последствий весенних волнений 2011 года. Вторым стал массовый – более полумиллиона человек – десант на европейское побережье Средиземное моря нелегальных африканских иммигрантов, доставлявшихся туда судами из Ливии. Оба эти явления представляли угрозу европейской безопасности. Избиратели Старого Света незамедлительно отреагировали на наплыв мигрантов всплеском поддержки крайне правых сил.
Несколько сотен европейских джихадистов с 2012 года присоединились к сирийским повстанцам, сформировав батальон «аль-Баттар» («батальон Острого меча»). Весной 2014 года многие из них, закалившись в боях, вернулись в порт Дарна в Киренаике, где начали править силой. Они убивали своих противников, пороли и побивали камнями тех, кто употреблял алкоголь, гомосексуалистов и прелюбодеев. Взяв в октябре город под свой полный контроль, джихадисты отметили это знаменательное событие военными парадами, в ходе которых присягали на верность «халифату», провозглашенному в Мосуле 29 июня 2014 года. 13 ноября того же года Абу Бакр аль-Багдади после встречи с их представителями отдал приказ разделить Ливию на три вилаята («провинции») «Исламского государства».
Новые силы «халифата» воспользовались противостоянием между Бенгази и Триполи и сумели начиная с января 2015 года постепенно закрепиться в Сирте, который на два года стал их главным оплотом. Этот край, где кочевало родное племя диктатора и который стал его последним прибежищем, после тяжелых боев лежал в руинах, разграбленный и опустошенный «Мисуратской бригадой». Переход в стан ИГИЛ после надлежащего «раскаяния» и принесения клятвы верности джихадизму давал местным племенным вождям возможность начать политическую жизнь с чистого листа, клеймя своих соперников из других племен как неверных и отступников. Под контролем этого региона находились терминалы большей части бездействующих нефтепроводов Киренаики, а выгодное географическое положение превращало его в идеальный плацдарм для набегов как на восток, так и на запад страны.
Сабрата, расположенная на триполитанском побережье, также оказалась под властью джихадистов, вернувшихся из Леванта. Ряд баз был создан в кварталах Бенгази и Триполи. В столице джихадисты устраивали взрывы в крупных гостиницах, самым громким из которых стал тот, что прозвучал в отеле «Коринтия» 27 января 2015 года. Эти и другие теракты, направленные против военных и гражданских объектов, унесли жизни нескольких сотен человек. Обезглавливания двух десятков коптов в феврале и тридцати эфиопских христиан в апреле, запечатленные на пропагандистских видео, стали варварскими актами массового убийства, которые ИГ совершило на той «земле ислама», которая ближе всего находилась к Европе. Они произошли вскоре после парижских терактов в редакции «Charlie Hebdo» и магазине кошерных продуктов 7 и 9 января того же года. В водовороте ливийского хаоса джихадисты казались просто очередным ополчением, вносившим свою кровавую лепту в умножение жертв бесконечных боев, идущих по всей стране. Таким образом, их появление не вызвало особых эмоций у ливийского населения, притерпевшегося к ужасам гражданской войны.
