Наконец, в ходе состоявшихся у меня в Катаре в октябре 2012 года бесед с шейхом аль-Кардави, самый известный египетский представитель «Братьев-мусульман» и главный телепроповедник «аль-Джазиры» уверял меня, что происходящее в Бахрейне «не общенародная революция, а выступления одной конфессии против другой, шиитов против суннитов». И подчеркнул: «Бахрейн – страна Арабского залива, нельзя допустить, чтобы он склонился на сторону Ирана!» У всех, с кем я беседовал, в голове сидела неотвязная мысль об испытаниях, которым подвергся Ирак, когда он после вывода американских войск в 2011 году оказался под властью шиитов и в сфере влияния Ирана.
В свою очередь, члены шиитских партий, журналисты, университетские преподаватели и активисты шиитских движений единодушно клеймили бахрейнский режим как автократический. В восстании они видели вызов правящей власти, брошенный во имя равенства и прав человека, и отрицая какое-либо влияние на него Тегерана. Наконец, международное сообщество – в данном случае страны ОЭСР – импортеры энергоносителей – где звучало множество голосов в поддержку демократизации в других странах «арабской весны», беспокоило то, что Бахрейн может стать орудием в руках Ирана и даже, возможно, создать угрозу загрузке танкеров. А для США, учитывая, что Пятый флот их ВМС базировался в Манаме, сама мысль о том, что этот жизненно важный для них портовый комплекс будет под контролем враждебного государства, была неприемлемой.
Таким образом, никто не удивился, когда в понедельник 14 марта саудовские войска и бронетехника двинулись по 25-километровому мосту короля Фахда, связывающему Бахрейн с Саудовской Аравией. Им были приданы полиция из ОАЭ и катарские силы быстрого реагирования, входящие в совместное воинское подразделение стран ССАГПЗ, носящее название «Щит полуострова». Лидеры оппозиционных партий были арестованы, палаточные городки на Жемчужной площади с 16 марта ликвидировались, а Жемчужный монумент в ее центре снесен два дня спустя, чтобы стереть последние следы восстания. Пустырь, вскоре обнесенный колючей проволокой, позднее превратили в круговую транспортную развязку «аль-Фарук» («Различающий истину»). Это прозвище Умара I (634–644), второго Праведного халифа, которого сунниты воспевают за великие завоевания, а шииты (особенно иранские, чьи земли он разорял, за что и был убит рабом-персом) проклинают по сей день, ибо он оттеснил имама Али.
За семь дней до начала календарной весны «Бахрейнская весна» закончилась, а символ ее стерт с лица земли. Впрочем, выступления против режима периодически вспыхивали в отдельных шиитских поселениях, насколько сам могу судить, оказавшись в октябре 2012 года свидетелем подавления одной такой демонстрации спецназовцами-суннитами из Белуджистана и Йемена. Однако и здесь выступления оппозиции носили локальный характер, а остальные части острова постепенно возвращались к нормальной жизни. Одним из наиболее ярких примеров такого возвращения стало возобновление в 2012 году одного из этапов Формулы-1 – Гран-при Бахрейна, не проводившегося в 2011 году из-за восстания.
Военная акция стран – участниц ССАГПЗ 14 марта, подавившая в зародыше выступления, представленные шиитским проиранским мятежом, стала не только переломным моментом в новейшей истории Бахрейна, но и имела решающее значение для судьбы «арабской весны» в трех самых восточных странах, куда она успела заглянуть. В бахрейнских событиях отразилась вся суть тех деталей, которые отличали эти три восстания от тех, что охватили средиземноморское побережье Африки – Тунис, Египет и Ливию. В этих странах, населенных преимущественно суннитами, национальная динамика в ходе восстаний позволила свергнуть деспотов. Лишь позже соперничество нефтяных монархий, в первую очередь Катара и ОАЭ, оказало свое воздействие, способствуя успеху либо провалу «Братьев-мусульман».
В Бахрейне же проблема регионального соперничества практически сразу оттеснила на второй план все внутриполитические соображения. Восстание началось как конфессиональный конфликт, отягощенный противостоянием арабов и иранцев. Появление танков ССАГПЗ сказалось и на экономике, уже испытывавшей напряжение из-за рисков, связанных с добычей углеводородов в Персидском заливе и их поставкой на мировой рынок. Цены на нефть тяготели к снижению, что только способствовало ожесточению борьбы за этот вид ресурсов. Начавшись на бахрейнской сцене, революционное действо затем переместилось на две другие площадки. Одной из них стал юг полуострова, а именно Йемен, где восстание поначалу носило характер межплеменного и культурного противостояния. Вскоре и оно стало жертвой перетягивания каната ирано-шиитским и арабо-суннитским лагерями. Но кульминации эта драма достигла к северу от Аравийского полуострова – в аш-Шаме (Леванте) – с началом сирийского восстания, за которым последовала дезинтеграция Ирака, а затем создание «халифата» Исламского государства.
Йемен: от трайбализма к ожесточению конфессионального противостояния
Отставка и изгнание 14 января 2011 года тунисского диктатора Бен Али, чье правление длилось четверть века, было встречено в столице Йемена Сане лозунгом: «Али! Присоединяйся к своему приятелю Бен Али!» Он был адресован президенту Йемена Али Абдалле Салеху, стоявшему у власти тридцать три года. Сообщение о том, что сын президента Ахмад может принять у отца бразды правления, возмутило даже сторонников Салеха. Ситуация очень напоминала ту, что сложилась в Каире, где перспектива передачи власти наследнику Мубарака оттолкнула от него большую часть «мамлюкского» генштаба, открыв путь для восстания.
В Йемене политический строй, в отличие от авторитарных режимов Туниса, Египта и Ливии, основывался на сложном консенсусе между племенными и местными лидерами. Под руководством Али Салеха Северный Йемен и имевшая социалистическую ориентацию Народная Демократическая Республика Йемен объединились в 1990 году. В 1994 году пришлось подавлять сепаратистское движение на юге, в то время как в горных районах севера множились протесты зейдитов (местного ответвления шиитов). В стремлении сохранить целостность страны, Али Салех плел макиавеллиевские интриги с йеменской спецификой, позволившие ему добиться хрупкого равновесия между вооруженными до зубов племенами. Основано оно было на таком способе социализации, как ежедневное совместное жевание ката. Пережевывание листьев этого кустарника, а к этому ритуалы йеменцы обычно приступают в обеденное время, оказывает стимулирующее действие, вызывая чувство легкой эйфории. Оно способствовало расслаблению участников таких посиделок с катом, в ходе которых высокие договаривающиеся стороны дружелюбно обсуждали, как именно будут выяснять отношения на следующее утро.
На протяжении своего президентства Али Салех мастерски кооптировал во власть различные политические силы, постоянно перетасовывая союзников. И тем не менее йеменское общество оставалось глубоко расколотым. С одной стороны были участники трайбалистской системы партий – президентских или оппозиционных, светских или исламистских, – которые наживались на повальных кумовстве и взяточничестве. (Согласно индексу восприятия коррупции Йемен входил в тридцатку наиболее коррумпированных стран мира.) На другом полюсе находились те, кто был исключен из этой системы. Городская молодежь и студенты составляли значительную часть этого населения, страдающего от недоедания, степень которого одна из самых высоких в мире. Половина из них жила за чертой бедности, около 65 % было меньше двадцати пяти лет, и больше трети молодых людей официально являлись безработными.
