Возможно, именно эта преждевременная надежда на примирение оказалась роковой для бывшего президента Али Салеха. Постоянная перетасовка альянсов позволяла ему удерживаться в кресле более тридцати лет. Демонстранты в 2011 году тщетно требовали его ухода, и, наконец, 4 декабря 2017 года он был убит в Сане, так и не успев довести до конца свою последнюю политическую рокировку. Главы ОАЭ и Саудовской Аравии, увязшие в военной операции с крайне сомнительными перспективами, в очередной раз возобновили с ним диалог. Неудивительно, учитывая масштаб людских и финансовых потерь, понесенных за два года боевых действий. К тому времени количество погибших составляло около десяти тысяч, раненых – пятьдесят тысяч; семь миллионов йеменцев страдали от недоедания, и миллион – от холеры. Лидеры ССАГПЗ хотели отвести Ахмаду, сыну Салеха, проживавшему в Абу-Даби, роль компромиссной фигуры, которая положила бы начало процессу примирения.
Али Салех начал критиковать своих союзников-хуситов летом 2017 года, называя их «простыми ополчениями», не представляющими интересы зейдитов. Он также изъявил готовность сотрудничать с ССАГПЗ по плану мирного урегулирования, предложенному в начале декабря. Но в обоих случаях он переоценил свои силы и возможности для маневра: хуситы обвинили его в «измене» и убили, когда он находился на территории племени, которое, как он считал, ему покорилось. Убийцы обставили его гибель так, чтобы она выглядела как смерть от шальной пули в ходе перестрелки на КПП при попытке бежать из столицы. В соцсетях распространилось видео со сценами надругательства разъяренной толпы над телом бывшего президента. Смысл этого, возможно, заключался в том, чтобы напомнить о последних минутах Каддафи и публично смешать обоих бывших диктаторов с одной и той же грязью, осквернив лидера Йемена посмертно. Ведь Али Салех до самого конца пользовался гораздо большей популярностью, чем ливийский диктатор.
Шесть лет минуло с тех времен, когда началась «йеменская весна», расколовшая народ, который якобы ждал «падения режима». Общество оставалось в заложниках нарастающего конфликта, наложившегося на извечное противостояние шиитов и суннитов. Бесславный уход со сцены Али Салеха, который более трех десятилетий удерживался у власти ценой многочисленных компромиссов, не изменил ситуацию. События в Йемене разворачивались в рамках борьбы между Эр-Риядом и Тегераном за гегемонию в регионе, кульминацией которой стала война за контроль над Левантом – аш-Шамом.
Но в 2018 году, пока саудовские самолеты бомбили горные укрытия хуситов, ОАЭ, опираясь на свои авиацию и флот, контролировали на Юге все побережье Индийского океана. Все это время Абу-Даби поощрял сепаратистские настроения тех, кто ностальгировал по утраченной государственности Южного Йемена, флаги которого до сих пор развевались повсюду. Создав плацдарм на континенте в Эль-Мукалле и Адене, ОАЭ заняли остров Сокотра, находящийся на входе в Баб-эль-Мандебский пролив, эти ворота в Красное море. Затем Эмираты начали вести переговоры о создании военно-морских баз и передаче им в управление портов уже в Сомалиленде и Пунтленде (непризнанные территории Сомали), а также в Эритрее.
Абу-Даби, разумеется, располагал гораздо более серьезными переговорными возможностями, чем нищие «несостоявшиеся государства» Африканского Рога. Для сказочно богатой нефтяной монархии конфликт в Йемене стал отличным предлогом для установления контроля над обширным морским пространством, через которое пролегает один из самых оживленных в мире маршрутов нефтеналивных танкеров, и превращения в ведущего регионального игрока. Будущее покажет, надолго ли сохранится эта раздробленность Йемена, навязанная ему извне. Или традиционный для страны способ ведения переговоров, символизируемый совместным жеванием листьев ката, позволит найти компромисс между непримиримыми противниками? Возможно, в этом и заключается для страны надежда на высвобождение из удушающих объятий противоборствующих сект.
От сирийского восстания до джихада в Леванте
В войне в Леванте нашли выражение все драмы и конфликты, которые обнажили волнения в арабских странах. Здесь они вылились в неслыханное зверство, ставшее символом начала XXI века. В этой войне самые чудовищные этнические и религиозные пережитки прошлого причудливым образом переплелись с самыми передовыми коммуникационными технологиями. Религиозный экстремизм выплеснулся на ленты Фейсбука, в твиттер-каналы и защищенные мессенджеры. Таким образом, апокалиптические изуверство и жестокость в виртуальной реальности достигли апогея, привлекая в глобальном масштабе посредством соцсетей аудиторию, испытывающую тягу к шок-контенту. Начавшись как демократический протест против произвола сирийского режима, движение за несколько месяцев переросло в вооруженное восстание, охватившее весь Левант. Но и оно вскоре оказалось в заложниках у регионального конфликта между суннитами, находившимися под контролем салафитов, и шиитами, конфликта, в орбиту которого были втянуты все соседние государства.
Слившись с предшествовавшим ему суннитским мятежом в Ираке, сирийское восстание в итоге привело к провозглашению 29 июня 2014 года «халифата» ИГИЛ, стершего границу между обеими странами во имя единства уммы – всемирной общины правоверных мусульман. Затем «халифат» превратился в эпицентр международного джихадизма на его третьей стадии развития. Движимый идеологией двух Абу Мусабов – ас-Сури и аз-Заркауи, он погрузил в пучину ужаса всю планету – от Парижа до Ниццы, от Берлина до Лондона и Брюсселя и их неблагополучных предместий, от Средиземного моря до долины Евфрата. В стремлении не оставить и следа от всех неисламских цивилизаций игиловцы уничтожали даже руины древних Ниневии и Пальмиры. На их развалинах ИГИЛ намеревалось построить всемирное царство ислама на земле в том виде, в каком его себе представляли джихадисты, основываясь на салафитской интерпретации исламского Священного писания.
В конфликт были также вовлечены великие державы – США, Россия и страны ЕС, силы которых в той или иной форме присутствовали в Сирии и Ираке. Здесь они вступили во взаимодействие с региональными акторами – Турцией, Иорданией, Саудовской Аравией, ОАЭ и Катаром. Участниками конфликта стали и ряд местных милиций, некоторые из которых сражались на стороне повстанцев. Другие поддерживали правящий режим – шииты из Афганистана, Ирана, Ирака и Ливана, а также курды, преследовавшие собственные национальные интересы. Быстрый рост этих полугосударственных военных структур является одной из наиболее характерных черт конфликта. Он же представляет собой одно из главных препятствий на пути к восстановлению мира в Леванте.
Самым же зловещим препятствием было «Исламское государство». Провозглашенный им на обширной территории «халифат» существовал с 2014 по 2017 год, в ходе которых лавинообразно нарастало количество терактов по всему миру. Столица игиловцев Ракка пала 17 октября 2017 года под ударами собранной с миру по нитке коалиции враждебно настроенных по отношению друг к другу сил, на время объединившихся против ИГИЛ и творимых им бесчинств. Искоренение ИГИЛ и других джихадистских сил, став приоритетной целью Запада, радикально изменило характер конфликта. Она позволила уйти от вопроса свержения режима Башара Асада, хотя именно эта перспектива ставилась во главу угла в начале сирийского восстания. Но Западу при этом не удалось извлечь необходимые уроки из банкротства его первоначальной стратегии. Режим, по сути, воскрес из мертвых при помощи России и Ирана. Три года, которые потребовались на то, чтобы уничтожить «Исламское государство» как территориальную единицу, причинили региону гигантский ущерб, превратив Левант в руины. Не меньше полумиллиона человек погибло за семь лет боевых действий, еще десять миллионов стали беженцами. Из них более миллиона нашли пристанище в Европе. Здесь наплыв мигрантов вызвал стремительное поправение электората. Особенно заметным было ослабление политической модели главного государства Европейского союза – ФРГ.
