Эйса пригласил меня на вечеринку, Райкер флиртовал со мной, другие парни подмигивали и улыбались мне в коридорах, и все было в порядке. Я уже привыкла к тому, что меня больше не игнорируют. Это все еще удивляло меня, но я не падала в обморок. Я была так зла на Нэша, что поддалась этой ненависти и решила, что у меня к нему иммунитет. Или я, по крайней мере, смогла бы направить свою энергию на него по-другому. Но потом парень извинился. Этого извинения было недостаточно. Но мое чертово глупое сердце что-то почувствовало. Почему так трудно все еще ненавидеть его? Он сделал мне больно. Был жесток.
Правда заключалась в том, что в глубине души я его простила. Я просто не хотела этого признавать. Нэш причинил мне боль и даже если он заставлял мое сердце трепетать, то не должен был знать этого. Он не заслуживал этого знать.
Мне было все равно на его хромату. Все равно, играет ли он в футбол. Все равно, если он начнет сидеть в библиотеке за чтением во время обеда и станет затворником. Ни одна из этих вещей не изменит то, что я чувствовала к нему. Меня никогда не привлекала его популярность. Только его сердце. Нэш был добр, когда другие этого не делали, и я молча любила его. Однако его смех над словами Райкера все еще звучал в моей памяти.
— Уже определилась с нарядом? — спросила мама из открытой двери моей спальни.
Я обернулась и увидела ее с бокалом красного вина в руках и улыбкой на лице. Она была слишком взволнована этим, потому что знала о моих чувствах к Нэшу. Их было трудно скрыть от моего единственного друга в жизни. Она моя мама. Направляла меня, ожидая от меня самого лучшего, и не позволяла мне уйти от ответа или быть неуважительной. А еще она была моей лучшей подругой.
— Наверное, — ответила я, вытянув руки и поворачиваясь по кругу.
Перемерив всю новую одежду в своем шкафу, я вернулась к самой первой вещи, которую вытащила. Синяя джинсовая юбка, доходившая до середины бедер, и винтажная футболка с V-образным вырезом. Бледно синий цвет заставлял мои глаза сиять, а слово «Мечтатель» на лицевой стороне было идеальным. Особенно на сегодняшний вечер.
Я указала на сапоги.
— Либо сапоги, либо каблуки. Я подумала, что сапоги лучше, если мы закончим на полевой вечеринке.
Мама улыбнулась, как легкомысленный подросток.
— Сапоги определенно. Они идеально сочетаются с этим нарядом. Смело, сексуально, повседневно. Мне это нравится. Я могу украсть его.
Я покачала головой.
— Нет. Ты не наденешь это.
Мама положила руку на бедро и подняла бровь, глядя на меня.
— Намекаешь, что я слишком старая, чтобы носить это?
— Нет, но в нем ты будешь выглядеть лучше. Я не хочу, чтобы моя мама превзошла меня, — честно ответила я.
Ей это не понравилось. Улыбка превратилась в хмурый взгляд.
— Ты что, издеваешься надо мной? Таллула, дорогая, ты потрясающая. Молодая и красивая внутри и снаружи. Ты всегда такой была. Независимо от того, какого ты размера, ты красавица, которая также является лучшей частью меня. Ты — мое единственное великое достижение в жизни. Я горжусь тобой больше всего в этом мире. Никогда не верь, что ты что-то меньшее. Держи голову высоко.
Я подняла руку, чтобы остановить ее, иначе она продолжит, и я никогда не буду готова вовремя.
— Мам, ладно. Я знаю, что ты любишь меня. Мне не следовало этого говорить. Ты можешь надеть любую мою одежду. Все равно нас всегда принимают за сестер. У меня хорошие гены. И я должна быть благодарна
Она снова начала улыбаться.
— Ты нервничаешь. Не стоит. Нэш Ли — счастливчик. Ты идешь с ним сегодня вечером и знаешь, это он должен нервничать. Он у тебя в руках.
Я закатила глаза. Мама была большим мечтателем, чем я.
— Говорит моя мама и мой самый большой поклонник. Это Нэш. С чего ему нервничать? Он никогда не был толстым ребенком, который пытался слиться со стенами.
— Таллула, — снова начала она, и я поспешила остановить ее.
— Мам, я шучу. Просто дай мне подготовиться. Нэш был моим увлечением с тех пор, как я начала здесь учиться. Это неизбежно. Я буду нервничать.
Мама вздохнула и пожала плечами.
— Ладно. Хорошо. Готовься. Но посмотри на себя в это зеркало хорошенько. — Она уже повернулась, чтобы уйти, но одарила меня последней улыбкой. — Я люблю тебя.
— Я тоже тебя люблю.
Наконец я снова осталась одна.
Посмотрев на свое тело в зеркале, как теперь сидит одежда на мне. Я все еще чувствовала то же самое внутри. Внешний облик изменился вместе с размером моей одежды. Но уверенность приходит не от того, можете ли вы носить короткую юбку или нет. Она идет изнутри.
— Ты хороший человек. Умная. То, как ты выглядишь не определяет тебя, — прошептала я девушке в зеркале.
Эта девушка все еще была такой новой для меня. Я не узнавала себя, когда видела свое отражение. Мне всегда требовалась секунда, чтобы вспомнить, что это я.
Хотя мое отражение не могло ответить, я кивнула ей. Затем улыбнулась, потому что я была чрезвычайно драматична. У меня оставалось тридцать минут, чтобы надеть сапоги и решить, поднять или распустить мои волосы.
Неужели я был настолько поверхностным?
ГЛАВА 16
НЭШ
Двухэтажный белый дом был на моем пути всю мою жизнь. Каждый Хэллоуин он был украшен лучше всех. Когда я был ребенком, это был мой любимый дом для «сладостей или гадостей». Каждое Рождество огни этого дома превосходили все остальные на улице. Во время каникул я проходил мимо этого дома и всегда поглядывал в его сторону, чтобы посмотреть, что нового там появилось. Единственное, о чем я никогда не думал, это то, что это дом Таллулы. Мне нравились украшения, но люди, которые жили здесь мне были не интересны.
Я припарковал свой только что вымытый «Эскалейд» на подъездной дорожке и вышел. Я стеснялся своей хромоты. Мои мысли тут же вернулись к Таллуле, которая, как мне кажется, наблюдала за мной из окна второго этажа и видела, как я иду. Я ненавидел это чувство, знать, что я стал другим.
Нервничать из-за свидания — это не то, с чем я был знаком. Это тоже изменилось. Я не мог быстро ходить. Люди замечали мою хромоту и наблюдали за мной. У меня, черт возьми, больше не было развязной походки. Я оглянулся на свою машину и подумал о том, чтобы сдаться и уехать. Скорее всего, я был жалким кавалером. Из всех девушек в школе Лоутона она была бы единственной, кто встречался с парнем из жалости. Таллула знала, каково это — быть нежеланной.
Но я никогда не бросал девушку и не собирался начинать сейчас. Идя к ее двери, я молча молился, чтобы девушка не смотрела, как я иду. Не нужно было напоминать, с чем она собиралась столкнуться сегодня вечером. Мне не следовало спрашивать ее о свидании, но я спросил. Я хотел этого, и она легко согласилась.
