И все эти мечты исчезли. Конец. Я не хотел возвращаться в школу. Отец заставил меня. Сказал, что жизнь швыряет в тебя дерьмо, и то, как ты с этим справляешься, определяет, каким человеком ты станешь. Все, что я знал — моя жизнь закончилась. Я, блядь, не хотел с этим разбираться. Хотел держаться подальше отсюда. От того, что раньше было моей жизнью. Все мои мечты пошли прахом.
Прозвенел поздний звонок, а я все стоял и смотрел. Друзья поддерживали меня, но от жалости в их глазах становилось только хуже. Я ненавидел видеть её там.
Когда направился ко входу, хромота, с которой я теперь буду жить всю оставшуюся жизнь, словно издевалась надо мной, напоминая о том, что я потерял. То, что уже никогда не повторится. Тьма в моей душе брала верх. Всего два месяца назад я был так взволнован будущим. Жизнь была такой, какой я ее всегда планировал. Впереди был выпускной год, а вместе с ним и мои шансы получить стипендию в колледже первого дивизиона. Мы с Райкером собирались пойти вместе. Мы были командой. Могли бы играть по субботам, что бы наша семья и друзья смогли посмотреть нас по телевизору. Колледж стал бы нашим королевством. У Райкера все еще могло это быть, но мой выстрел был сделан. Я даже не знал, что теперь делать со своей жизнью. Зачем вообще ходить в школу? Я никогда ничего не хотел делать в жизни, кроме как играть в футбол.
— Войдешь внутрь или будешь стоять здесь и смотреть?
Обернувшись, увидел тренера Ди, стоящего рядом со мной. Засунув руки в карманы, мужчина смотрел на школу точно так же, как и я. Он был новичком здесь. Его наняли в конце прошлого года координатором обороны в команде. Я его почти не знал. Знал лишь, что ему двадцать семь лет, он играл в футбол за Теннесси, и имел степень преподавателя.
— Не ваше дело, — мой тон был злее, чем нужно.
Этот человек ничего мне не сделал. Но напомнил обо всем, чего у меня никогда больше не будет.
— Технически это мое дело. Я учитель. Один из твоих учителей, если быть точным. Я присматриваю за учениками, в комплекте с должностью тренера. По крайней мере, так мне сказали.
Мужчина явно пытался поднять мне настроение. В последнее время это часто происходит с окружающими меня людьми, и мне это не нравится. Я ненавидел все это.
— Я уже опоздал.
Тренер кивнул.
— Да, опоздал. Так же, как и я. Сдох аккумулятор на моей дерьмовой машине.
Мы не были друзьями. Даже ни разу не играли вместе. К тому времени, как начались тренировки, моя нога уже была травмирована. Я не хотел быть его другом, и мне не нужно никому изливать свою душу. Это будет его следующим шагом. Я чувствовал это в воздухе. Плотном и раздражающем. Тренер предложит выслушать меня. Скажет, что понимает меня. Все это чушь собачья. Больше я ему ничего не скажу.
Когда он вздохнул, я почувствовал, как мои зубы заскрежещут в ожидании следующих его слов — предложения выслушать меня. Его маленькой ободряющей речи, которую он мог засунуть себе в задницу.
— Это моя работа, так что я лучше пойду. Тебе самостоятельно придется убивать это место взглядом. Удачи.
И это было все, что он сказал. Мужчина пошел дальше. Ко входу. Мимо меня. Никаких слов ободрения. Ничего.
— И это все? — спросил я, прежде чем смог себя остановить.
Тренер остановился и оглянулся на меня.
— Что? — Мужчина выглядел смущенным.
Я махнул рукой в сторону школы в отчаянии, которое не ожидал почувствовать.
— Вы гребаный учитель. Я стою здесь, и это все, что вы можете мне сказать?
Он пожал плечами.
— Конечно. Ты хочешь остаться здесь, в своем собственном маленьком аду, тогда делай это. Я ничего не могу сказать, чтобы вернуть тебе прежнюю жизнь, Нэш. Зачем тратить дыхание?
Тренер пошел дальше, а я просто стоял и смотрел ему в след. Некоторые подумали бы, что он придурок. Но впервые с тех пор, как я… Со мной не разговаривали как с инвалидом, нуждающимся в особом подходе.
Как только мужчина оказался внутри, я последовал за ним. Нет смысла протестовать. Отец примчится сюда, готовый надрать мне задницу, если они позвонят и скажут, что меня нет на занятиях. Он был так же расстроен всем этим, как и я. У него тоже были мечты. Мы разделяли их. Но отец ни за что не позволит мне пропустить школу.
Открыть дверь оказалась тяжелее, чем я помнил. Но все то время что я ходил через них раньше я был счастлив по любому поводу. Мне здесь нравилось. Теперь это раздражало меня. Герб «Львов» на стене с прошлогодним флагом чемпионата вспыхнул, как неоновая вывеска. Я играл в этой команде. Был частью этой победы.
Мне казалось, что мою грудь царапают острые когти. Лев, насмехаясь надо мной, маячил впереди. Когда-то я был в восторге от этого герба. Я был «Львом».
— Ты пропустил последний звонок, Нэш, — сказала миссис Мерфи, одна из школьных секретарш.
Ее дверь всегда была открыта и подперта большой коробкой от вентилятора. Я повернулся и посмотрел на нее. Неужели она действительно думает, что я не знаю, что опоздал? Я сломал свою чертову ногу, а не голову.
— Вот, — сказала она, выходя из кабинета и направляясь ко мне.
Печаль в ее глазах теперь была мне знакома. Женщина знала, а со знанием появлялась жалость.
— Возьми это и иди в класс.
Клочок бумаги в ее руках был пропуском. Я взял его.
— Спасибо, — сказал я просто потому, что она была старой леди.
Когда мои родители учились в этой школе, у нее уже были седые волосы. Я был мудаком в эти дни, но не мог быть таким с пожилыми людьми.
Она похлопала меня по руке.
— Мы все здесь тебя любим.
Я лишь кивнул и ушел. Не мог принять «мы любим тебя, мы поддерживаем тебя, мы болеем за тебя» речь. Только не сегодня утром.
Коридоры были пусты, и я шел медленно. Не из-за боли от каждого шага, а потому что боялся встретиться с ними лицом к лицу. Они все знают. И все будут смотреть на меня по-другому. Парня, которым я был раньше, больше не существовало, и это заставит их таращиться. Перешептываться.
Мы с Блейкли были парой. Сразу после окончания года мы встретились на полевой вечеринке. Она мне нравилась. Или я так думал. Девушка была веселой, волнующей, и у нее не было никаких проблем с тем, чтобы заползти со мной на заднее сиденье моей «Эскалейд». Я думал, между нами, что-то есть. Но, как и все остальное, моя травма все изменила. Сначала Блейкли была рядом, но через пару недель терапии постепенно начала исчезать.
Я не получал от нее вестей уже две недели. Написал ей, но ничего не получил в ответ. Видел из ее Снэпчат, что она жила своей жизнью. У нее просто не было времени ответить мне. И я принял это как часть того, что теперь станет моей жизнью.
Именно тогда, когда думала, что отомщу
ГЛАВА 3
ТАЛЛУЛА
