— Это была я с отцом. Мне было семь, — промолвила Лариса.
— А маму Ларисы радикалы изнасиловали и убили накануне, — добавил Березин.
Елена посмотрела на цветы в вазе. Самый красивый букет молодожены забрали домой. Сколько раз она видела красоту, соседствующую со смертью.
— Что было дальше? — спросила она.
— Сейчас уже можно рассказать, — решил Березин. — Отец Ларисы, Константин Окулов, был заместителем директора текстильного комбината. После убийства жены он решил уехать с дочкой в Россию в качестве экспедитора двух вагонов с тканью. В одном была шелковая подкладка саржа, в другом хлопчатобумажная ткань. Раненый Окулов перед смертью передал нам документы на ткань и рассказал, кому ее сбыть. Но потребовал клятвы, чтобы мы позаботились о его дочке Ларисе. Мы с Булатом поклялись.
— Он до сих пор держит слово. Вчера спас меня, — сказала Лариса.
Виталий Викторович накрыл ладонью руку жены и продолжил:
— В Москве я пристроил Ларису к своей тете Рае. Мы удачно продали ткань, тогда всё было дефицитом, и получили огромные деньги. Покутили неделю, и я одумался — так можно всё спустить. Уговорил Булата купить лимонадный цех и переделать его под производство водки. Так мы создали компанию «Березовый булат». И завертелось!
— А про меня забыли, — упрекнула Лариса. — Обещали, что у тети Раи я буду, как в раю, а она меня выгнала. Прямо на улицу.
— Чужая упрямая девочка надоела тете, что поделаешь. Мне позвонила — забирайте. Булат поехал за Ларисой.
— Я мерзну на скамейке, на душе синяки, на коленях сумочка с вещами. Никто не обращает внимания, взрослые проходят мимо, — вспоминала Лариса. — А уже темно, страшно. И тут появляется Булатников, пришел и обнял меня. Я разревелась.
Березин вздохнул:
— А у нас новая проблема. Как быть, ведь мы обязаны ее отцу жизнью и стартовым капиталом? И тогда мы пристроили Ларису в семью беженцев из Душанбе. Беженцев было много, государство им совершенно не помогало, выручали друг друга. Мы некоторых взяли работать к себе на завод, общежитие для них организовали. А потом возникла идея, создать «Фонд Окулова» по имени отца Ларисы, куда перечислять часть выручки от продажи водки. Так и сделали. «Фонд Окулова» помог многим беженцам из Таджикистана. Снимали для них квартиры, покупали продукты.
Лариса прижалась к мужу.
— Многие дети, как я, были сиротами, жили в чужих семьях вместе с другими такими же детьми. Я в нескольких семьях жила. Там и познакомилась сначала с Ксюшей Онопко, потом с вашей Татьяной Токаревой.
— Токарева в полиции служит, а я в Следственном комитете, — пояснила Петелина.
— Тане было двенадцать, когда она осталась без матери. Я как старшая, помогала девочкам приспособиться к новой жизни. С тех пор мы дружим. Видели, Ксюша пришла за анализами.
Петелина вернула разговор в нужное русло:
— Лариса, когда вы сблизились с Булатниковым?
— Еще подростком. Без родителей взрослеешь быстро. Березин не приходил к нам, а Булатников бывал часто.
Березин поспешил оправдаться:
— Я обеспечивал прибыль компании и доходы фонда.
— А Леша приносил подарки. Он нравился девчонкам — сильный, взрослый — и я решилась.
— В каком смысле? — уточнила Елена.
— Мы стали жить вместе, но скрывали связь, ведь мне не было шестнадцати, — призналась Лариса.
— Долго это продолжалось?
— Пока я училась в школе. Алексей был скрытным, неразговорчивым, вечно куда-то исчезал. Потом я поступила в институт, у меня появилась студенческая компания. Мы постепенно отдалились.
— У Булатникова есть родственники в Москве?
— Нет, — мотнул головой Березин. — Его родители остались в Душанбе, чтобы продать квартиру. Их из-за этой квартиры и убили.
— А друзья у Булатникова помимо вас есть? У кого он мог бы укрыться.
— Я теперь мало что знаю о его жизни, — первым ответил Березин.
Лариса припомнила:
— У него был друг по Афгану по имени Пашка. Алексей его часто вспоминал, но со мной не знакомил.
— Фамилию друга помните?
— Он из Люберец, фамилию не помню. Они с Лешей вместе служили и с тех пор стали, типа, кровными братьями. Он ради него был готов на всё, даже квартиру свою продал ради Пашки. Тогда мы с Булатниковым и расстались. Я уже повзрослела.
В квартиру позвонили. Лариса поднялась:
— Это ко мне. Я врача вызвала. Муж запретил выходить.
— Она плохо спала, давление подскочило. Вчера упала, ушибы. Анализы сдали, теперь надо, чтобы врач осмотрел.
— Первая беременность, я волнуюсь. Вы меня понимаете. — Лариса положила руку на животик и пошла открывать дверь.
Появилась улыбчивая женщина врач и со всеми поздоровалась. На груди у нее был бейджик с названием «ГлобалДок».
Петелина не понаслышке знала эту медицинскую компанию, специализирующуюся на лабораторной диагностике и оказании медицинских услуг, в том числе для беременных. Главное подразделение клиники находилось рядом с ее работой, и она наблюдалась там во время второй поздней беременности.
Врач и Лариса удалились в спальню.
Березин, оставшись наедине со следователем, неожиданно спросил:
— А почему в банкетном зале вы меня спрашивали про хромоту?
— Взрыв, все-таки. Думала, ранены.
— Я тогда сидел, вы не могли видеть, — заметил Березин.
«Прокололась», — осознала промах следователь, свела разговор к шутке и попрощалась:
— Моя задача видеть невидимое и постигать скрытное. Мне пора, Виталий Викторович.
Глава 23
В отличие от вечно занятых следователей сотрудники архива работали строго по расписанию и уходили домой вовремя. Людмила Астаховская с головой погрузилась в старые дела и наткнулась на ценную информацию перед закрытием архива. Она задержалась еще на час, чтобы изучить подробности, и все равно была уверена, что застанет Петелину на рабочем месте. Так и случилось.
Увидев уставшее лицо Елены подруги, опытная женщина не удержалась от замечания:
— Когда делаешь больше, чем начальство ожидает от тебя, знай, от тебя будут требовать этого и дальше.
— Да всё я понимаю. А как по-другому? — Петелина коснулась телефона. — Оперативники в Кашире. Если сейчас накроют Булатникова в его хостеле, надо будет допрашивать.
— Кстати, про Булатникова. Не знаю, поможет тебе или нет, но я кое-что нашла про него в архиве.
— Что именно?
Астаховская села и выложила на стол бумаги с копиями страниц из уголовных дел.
