Они расправили свои крылья и, выхватив мечи, устремились против мучительниц; те с жалобным визгом умчались. Вскоре и они и Бореады исчезли за лесистым холмом.
Аргонавты приблизились к Финею:
– Что это значит?
– Божья кара, – жалобно отвечал тот, – заслуженная божья кара. Послушайте, что я вам расскажу.
Я был женат на Клеопатре, дочери Борея и афинской царевны Орифии, которую он некогда похитил из богозданного города ее отца Эрехфея. Наше счастье завершилось рождением двух прекрасных детей; казалось, никакого конца ему не будет. Но пока я был счастлив с Клеопатрой, с меня не сводила своих колючих глаз некая Идая; называла она себя царевной, а была скорей колдуньей. Сумев найти подступ ко мне, она сначала оклеветала передо мной мою жену и добилась того, что я заключил ее в темницу. Затем она околдовала меня совсем; у меня как бы не стало воли. Захотела, чтобы я женился на ней – я женился; захотела, чтобы я предоставил ей своих прекрасных сыновей, Плексиппа и Пандиона, – я не прекословил ей и в этом. А она, пользуясь моим без-вольем, их ослепила и куда-то упрятала – куда, сам не знаю…
Но тут разгневался на меня мой тесть Борей. Он сам ко мне пришел требовать от меня ответа и за дочь и за внуков; и вот за мою духовную слепоту он покарал меня телесной слепотой, а попустительством богов меня стали терзать и эти страшилища – Гарпии, как мы их здесь называем. Кто они – опять-таки не знаю; думаю, однако, что и Идая им сродни: она пропала и больше в моей близости не показывалась.
От этих Гарпий тебя освободят твои шурья, царь Финей, – сказал Ясон, – но чем еще можем мы тебе помочь?
Финей опустил голову.
– Мои шурья… я перед ними виноват, они вправе отомстить мне за свою сестру. Но лучше они бы ее освободили: она унаследовала чудотворную силу своего отца, она бы и детям могла возвратить зрение. А мне – мне оно более не требуется. Мне открылся внутренний мир; я и вам, аргонавты, – ты видишь, я вас узнал, – мог бы указать путь в Колхиду. Только бы Клеопатру освободить… она жива, я слышу в тишине ночи ее стоны и жалобы.
В его сопровождении и по его указаниям аргонавты вынесли из подземелья бледную и изнуренную, но все еще прекрасную дочь афинской царевны. А вскоре затем уже не прилетели, а пришли оба Бореада, ведя с собою обоих темных царевичей. Клеопатра тотчас бросилась им навстречу: одно прикосновение ее исцеляющей руки – и юноши прозрели. Когда всеобщая радость прошла, обратились к Бореадам:
– Как вы их нашли?
И Калаид стал рассказывать.
– Гнали мы их по воздушным путям, гнали – наконец силы их оставили, они спустились на остров среди необозримой глади, морской или речной, не знаю. И мы едва их не прикончили; но нам вовремя вспомнилось слово нашего товарища Полидевка: мы, аргонавты, крови не проливаем! И тотчас мы получили награду: они открыли нам местонахождение пещеры, в которой томятся наши племянники. С них же мы взяли клятву, что они никогда более сюда не вернутся. После этого оставалось только освободить юношей, и вот мы здесь.
Весть о чудесном спасении Финея и его семьи быстро распространилась по Салмидессу. Дома поотворялись, улицы наполнились людьми. Узнав, как все было, они бросились к аргонавтам и стали их упрашивать, чтобы они этот вечер провели с ними, обещая им доставить все нужное и для пира, и для дальнейшего плавания. Ясон охотно согласился: он и Тифис должны были еще переговорить с Финеем о пути в Колхиду.
Грянул пир; вино лилось рекой, еще живее лились разговоры. Славили Бореадов, Ясона, всех аргонавтов; превыше же всех их покровительницу олимпийскую Геру. Почтили память погибшего Гиласа, с грустью вспомнили об отставшем Геракле… Внезапно Ясона осенила счастливая мысль:
– Плексипп, Пандион! – сказал он, обращаясь к молодым сыновьям Финея, – В борту «Арго» две пустых уключины. Хотите их занять? Хотите стать аргонавтами?
Криком восторга встретили юноши это предложение:
– Мы – аргонавты! Слышите, отец, матушка? Мы – аргонавты! Взошла луна, подавая сигнал к отплытию. Простились с гостеприимными салмидесцами, сели каждый на свое место – и «Арго» понеслась в неведомую, сказочную даль под дружный плеск всех своих пятидесяти весел.
19. Золотое руно
Царь Ээт, сын Солнца, сидел в своей роскошной палате на складном стуле, покрытом рысьей шкурой; рядом с ним, с правой стороны, – его младшая дочь, Медея, по левую сторону – сын Апсирт. Сын светлого бога, он был мрачен как ночь. Положим, это было его обычное настроение с тех пор, как от его руки, предательски умерщвленный, пал его зять Фрикс, и его старшая дочь Халкиопа, обреченная на раннее вдовство, уже не выходила из своего затвора. Но в этот день он убедился, что и его младшая ему непокорна: она отвергла того жениха, которого он ей приискал в Колхиде. Заставить же ее он не мог: он ее боялся. А боялся он ее потому, что она была волшебницей. Любимица своей покорной матери, она еще девочкой была ею введена во все тайны ведовской науки: и луна по ее приказанию покидала свои небесные пути, и ветры усмиряли свою ярость, и покойники вставали из своих могил.
Все молчали, и только стук разносимых блюд да плеск вина в кубке царя прерывали жуткую тишину. Вдруг со стороны площади перед дворцом послышался шум; вслед за тем вошедший слуга доложил, что гости из Эллады желают предстать перед царские очи. Царь нехотя кивнул головой.
Спустя некоторое время двустворчатые двери палаты распахнулись; вошел с глашатайским жезлом в руке юноша божественной наружности, за ним еще четверо того же возраста. Молнией сверкнули черные глаза Медеи. Сначала она подумала, что это сын Тучи воскрес из мертвых; затем она по жезлу со змейками приняла его за Гермеса, про которого тот ей при жизни рассказывал. Но внимание юноши было направлено исключительно на царя; подойдя к нему ближе, он почтительно склонил голову и поднял в знак привета правую руку. Остальные последовали его примеру.
– У нас в Колхиде принято падать ниц перед царем, – неласково начал Ээт, – но вам, строптивым эллинам, это невмоготу, я знаю. Итак, кто ты и чего тебе надо от варвара?
Ясон скромно и учтиво изложил поручение Пелия, не забыв указать на эллинское происхождение золотого руна, и затем, видя, что, несмотря на это, гневная жила наливается над седыми бровями царя, прибавил:
– Мы, аргонавты, не разбойники и не нищие: мы не желаем ни ограбить тебя, ни просить милостыни. Руно мы согласны выслужить; нас пятьдесят сильных и смелых юношей; если тебя беспокоят соседи или тебе нужен другой подвиг – приказывай, мы исполним все.
Сердце тревожно забилось у царя при этих словах. «Пятьдесят юношей… да еще эллинов… да еще таких же, как и он сам! Нет, это сила!» Но он не выдал своей тревоги и ответил, стараясь придать своему голосу милостивый тон:
– Мои соседи живут со мною в мире, а если мне нужен подвиг, то к моим услугам пять тысяч молодых колхидян; ваша помощь мне не нужна. То руно я мог бы тебе подарить и так, из уважения к твоей славной родине; но чтобы тебе не было обидно, я поставлю тебе одно маленькое условие. Есть в моих стойлах пара быков; запряги их в плуг и вспаши ими полосу нови, которую я тебе завтра укажу. Это – работа одного дня; а послезавтра можешь пойти за руном.
