Иллюстрации
Кадры из фильма «Франкенштейн». Реж. Джеймс Уэйл. 1931
Обложка книги «Франкенштейн». Публикация издательства «H. Colburn and R. Bentley». 1831
Антуан-Жан Гро. Наполеон Бонапарт на Аркольском мосту. 1796–1797
На сабле Наполеона сделана надпись «G1. Bonaparte. Armee D’Italie», на пряжке ремня имеется монограмма «BLP» — переплетение начальных букв фамилий Наполеона Бонапарта и его жены Ла Пажери (девичья фамилия Жозефины Богарне, первой супруги Наполеона). Сам Антуан-Жан Гро сопровождал Наполеона на протяжении всей Итальянской кампании и также принимал участие в этом сражении, поэтому картина написана по личным впечатлениям художника.
Теодор Жерико. Офицер конных егерей императорской гвардии, идущий в атаку. 1812
Теодор Жерико. Офицер конных егерей императорской гвардии, идущий в атаку, эскиз. 1812
Сохранилась лишь часть из двух десятков эскизов, исполненных Жерико для «Офицера конных императорских егерей…» В карандашных набросках к картине персонаж держит знамя, первый план занимает разбитая пушка. В первых живописных эскизах всадник движется справа налево, впоследствии Жерико «переворачивает» композицию, и уже на большом полотне движение развивается в другую сторону — подобный приём в дальнейшем художник повторял и при работе над другими картинами.
Теодор Жерико. Скачки в Эпсоме. 1821
Жерико в одном положении тела своих лошадей совмещает несколько динамических моментов, в долю секунды фиксируемых глазами зрителя и на реальных скачках, поэтому лошади на его «Дерби в Эпсоме» действительно несутся во весь опор. И это пластически выраженная скорость захватывает нас, как вихрь неожиданно нахлынувших на нас чувств и ассоциаций: «и понесся в невидимом полёте циклон трагический в душе» каждого, кто внимательно вглядывается в это прекрасное полотно.
Теодор Жерико. Плот «Медузы». 1818–1819
На полотне Жерико нет героя, зато увековечены безымянные люди, страдающие и достойные сочувствия. Мы видим множество человеческих образов. Картина подразделяется на живых людей, смотрящих с надеждой на виднеющуюся вдали точку на горизонте, отдаленно напоминающую силуэтом судно; и на бездыханные человеческие тела, статично лежащие в причудливо уродливых положениях на ветхом плоту. Все люди изображены в своеобразном клубке из сплетенных человеческих тел. Живые и мертвые. Художник тем самым аллегорично показывает связь между жизнью и смертью, её неразрывность.
Теодор Жерико. Головы осужденных на смерть, эскизы для «Плота „Медузы“». Около 1818
Теодор Жерико. Анатомические фрагменты.1818–1819
Теперь у него имелся лучший источник материала — подкупленные санитары и врачи поставляют ему конечности покойников, которые он тщательно зарисовывает целыми днями. <…> Сам он тоже ходит в больницу (где подхватит желтуху), чтобы рисовать покойников и агонии умирающих, а также, чтобы отбирать ампутированные конечности, которые прибавят «Плоту» богатство архиреализма.
Теодор Жерико. Сумасшедшая. Зависть. 1822
Теодор Жерико. Сумасшедший. Клептомания. 1822
Теодор Жерико. Сумасшедшая. Азарт. 1822
Картины из этой серии не были предназначены для продажи. Их не предполагалось показывать широкой публике, и этим объясняется их искренность и безыскусная простота. Фон и одежду Жерико лишь намечает, сосредоточивая внимание на лице душевнобольного. При этом художник не драматизирует болезнь, но подчеркивает её признаки, он лишь честно констатирует то, что видит.
Теодор Жерико. Печь для обжига гипса. 1822–1823
На первый взгляд, картина под названием «Печь для обжига гипса» лишена привлекательности. Более того, она поражает современников Жерико «откровенной банальностью» представленной сцены. Ничто здесь не притягивает взгляд зрителя: ни распряженные лошади (повернутые к зрителю крупом!), ни разбитая дорога, ни деревенская печь, которая укрыта облаком белой пыли.
Анри Шеффер. Смерть Жерико. 1824
Вильям Адольф Бугро. Данте и Вергилий в Аду. 1850
В восьмом кругу (круг для фальшивомонетчиков и лжецов), Данте в сопровождении Вергилия наблюдает бой между двумя проклятыми душами: Джанни Скикки, который выдал себя за покойного богача, чтобы от его имени составить завещание с выгодой для себя, атакует и кусает в шею еретика и алхимика Капоккио. Бугро демонстрирует в этой работе грандиозное дерзновение: он изучает эстетические границы, преувеличивая структуру мышц и искажая их, гипертрофируя позы, контрастируя цвет и тени, а также изображая чудовищные фигуры и группы проклятых душ, художник, словно, хочет дойти до предела дозволенного, вызвать настоящий шок у зрителя.
