Были кокаиновые леденцы, облегчавшие боль в горле, порошок от насморка; применялся наркотик и как лекарство при стенокардии. Брокгауз еще в 1909 году рекомендовал кокаин в качестве средства от морской болезни. Использовался он для местного наркоза — в виде солянокислого раствора. Все это к началу Первой мировой войны уже было запрещено, однако потребительская предрасположенность вполне могла остаться. Например, у гашиша имелась литературная Традиция. Речь не об одной только «Исповеди англичанина, употреблявшего опиум» Томаса де Квинси (1821). В Париже с 40-х годов существовал такой Le Club des Hashischins, куда ходили — кто беседовать, кто употреблять — и Дюма, и Гюго, и Бальзак. Туда заглядывали поэты Теофиль Готье, Шарль Бодлер, Поль Верлен и Артюр Рембо. И эти литераторы с большим смаком описывали испытанные ими ощущения. Затем эта традиция прямиком от романтиков перейдет и к поэтам декадентам, а в дальнейшем к поэтам-модернистам и к поэтам Серебряного века.
Итак, Шарль Бодлер посещал «Клуб гашишистов», где употреблял давамеск. Результатом подобных экспериментов стали эссе «Вино и гашиш» и «Поэма о гашише». В них поэт подробно описал воздействие каннабиноидов на сознание человека. Впрочем, сам он не являлся поклонником такого рода наркотиков и предпочитал опиум.
Наверное, по этой причине в стихах Бодлера есть и черви, и могилы, и трупы, и бесшумные пауки, вползающие в больной мозг. Ярким примером может послужить его шедевр «Падаль», который с первых строк будоражит читателя. В произведении перед нами вырисовывается разлагающийся труп лошади на фоне прекрасного идиллического пейзажа, что усиливает контраст произведения:
Полуистлевшая, она, раскинув ноги,
Подобно девке площадной,
Бесстыдно брюхом вверх лежала у дороги,
Зловонный выделяя гной.
Шарль Бодлер, «Падаль» (перевод В. Левика)
Поэт сравнивает торчащие кости мертвой лошади с цветами, а сам труп животного стал пиршеством для мух и червей. Он наглядно показывает, что смерть одного существа дает возможность жить другим, позволяет продолжаться бесконечному процессу обновления природы. «В этой двойственности весь Бодлер, — в ней ключ к его мироощущению и к его логике», — пишет Косиков. Поэт не разделяет мир на черное и белое, на добро и зло попросту из-за того, что добро является основой зла и наоборот — все в мире взаимосвязано и дополняет друг друга. Также он пишет о том, что нет смысла бояться смерти, так как она в любой случае неизбежна:
Но вспомните: и вы, заразу источая,
Вы трупом ляжете гнилым…
В «Падали» мы сталкиваемся с еще одним важным моментом в творчестве Бодлера — с воздействием запахов. В случае с мертвой лошадью мы видим, что отвращение людей, описанных в произведении, происходит как раз из-за зловония, исходящего от трупа. Жан-Поль Сартр пишет о значении запахов в творчества Бодлера, что они «обладают для него еще и особой властью: умея безраздельно отдаваться, они в то же время умеют вызвать представление о недоступном далеке».
Они телесны и вместе с тем отвергают телесность, в них таится некая неудовлетворенность, сливающаяся с неизбывной потребностью Бодлера быть не здесь (Жан-Поль Сартр, «Бодлер»).
Исследователь творчества поэта Артур Саймонс также пишет о том, что для Бодлера «запах означает больше, чем заход солнца», а «парфюм для него больше, чем цветок». Запахи для него являются своеобразными дверями в прошлое, они «создают взаимосвязь между мыслями и воспоминаниями».
В 1908 году на русский язык был переведен «Искусственный рай» — трактат о наркотиках. Этому же посвящена и «Поэма гашиша». Здесь Шарль Бодлер с утонченностью знатока рассказывает об опиумном и гашишном искусственном рае, предупреждает, к чему это ведет. Основываясь на своем собственном опыте и на ощущениях других людей, которых он опрашивал, поэт дает волнующее описание ощущений, связанных с приемом гашиша. «Многие полагают, — писал Бодлер, — что опьянение гашишем — не что иное, как волшебная страна, большой театр ловких фокусов, в котором все чудодейственно и непредвиденно. Это — предубеждение, абсолютная путаница». В главе «Человек, Бог» Бодлер, говоря о наркотиках, гашише, считает важным знать действие его и его последствия. Он полагает, что человек, долгое время находившийся в плену у опиума или гашиша и сумевший вырваться из него, все же должен помнить, что побег этот зачастую эфемерен, так как кандалы наркотика очень сильны и крепки. Но он как истинный маргинал-наркоман постоянно эпатировал публику — чего только стоило его решение выкрасить волосы в зеленый цвет. Братья Гонкур писали в «Дневнике», что Бодлер представляет собой тип человека, «который всю жизнь мучился, чтобы для шика казаться безумцем. Он так старался, так к этому стремился, что умер идиотом». То есть можно сказать, что поэт насильно заставлял себя страдать, чтобы держать свой ум в подвижном состоянии. Только таким образом он мог достигнуть желанных моментов вдохновения, которые создавали в его сознании целые россыпи безумно-гениальных мыслей. Судьба Бодлера имеет много общего с жизнью Эдгара Аллана По, который был для поэта одним из важнейших деятелей искусства. Схожесть произведений этих поэтов заключается в гнетущей атмосфере нарастающего ужаса, в суггестивной манере повествования, которая пронизывает читателя до самых костей. Стоит отметить, что первые переводы По на французский язык были выполнены самим Бодлером, который всеми силами стремился популяризировать творчество собрата по перу. Единственное за что Бодлер осуждал коллегу, так это за то, что он был склонен к алкоголизму. Эдгар По пил «торопливо, истинно по-американски экономя время, — пишет Шарль Бодлер в своей статье „Вино и гашиш“, — пил самоубийственно, словно было в нем нечто, подлежащее истреблению.
Есть на земном шаре несметные безымянные множества людей, страдания которых не могут быть утолены сном. Для них вино слагает свои песни и поэмы».
И в заключение хочется сказать, что есть разные понятия человеческого возраста. Есть возраст биологический, а есть психологический. Так вот, приведя примеры из биографий романтиков разных стран и культур, хочется отметить, что их поведение очень напоминает поведение «вечных подростков». Почти все они, за исключением В. Гюго, умерли молодыми, но даже восьмидесятилетний старец Гюго, кажется, в своем внутреннем, субъективном ощущении возраста остался подростком пубертатного периода, продолжая «ухлестывать» за красотками до самого конца. Романтизм действительно очень подходит ранней молодости, когда человеку кажется, что у него все впереди, когда он бунтует против мудрости отцов. Это своеобразный индивидуальный, «психологический» вариант старой библейской истории изгнания из рая. Поэтому понятие «про́клятые поэты» очень подходит ко всем романтикам. И они сами были рады наложить на себя это проклятие. Проклятие и было воплощением их космического бунта против Отца нашего. Можно сказать, что всех романтиков объединяет одна очень важная черта. У французов это называется Enfant terrible (анфан террибль) — буквально несносное дитя, непослушный, ужасный ребенок, своей чересчур откровенной болтовней ставящий родителей в неудобное положение. Но только ли откровенная «болтовня» романтиков и до сих пор поражает нас своей дерзостью и тем, что раздвинула наши собственные внутренние горизонты? Это как знаменитые «Маяки» Бодлера, маяки, чей свет пронизывает непроглядную тьму, а Тьмы во Вселенной, как утверждают астрофизики, 96 % и только 4 % — Свет. Романтики, может быть, излишне увлекались Тьмой и всем, что с этой Тьмой было связано, но в результате они оставляли по себе яркую дорожку Света. Они пытались добавить к этим фатальным 4 процентам во Вселенной хотя бы еще немного Вечного Сияния.
