— Благодарю за предупреждение, но это блюдо я беру для господина Силкина.
— О, тогда все в порядке! Господин атташе знает, что делает!
Потом я перешел к земной стороне бара и заполнил гравиподнос бутылками с газировкой, бокалами и вазочками с мороженым.
Когда я подвел поднос к столику, Фрэнк с Мелиссой серьезные разговоры уже закончили и обсуждали программу концерта мадам Вильсон. Мелисса считала, что сегодня следовало исполнять меньше трагических произведений, а Фрэнк настаивал, что именно трагедийных переживаний корнезианцам и не хватает. То, что нам представляется кошмаром в их жизни, для аборигенов — традиционная неизбежность, утверждал Силкин. А вот наши трагедии, особенно исторические, вызывают у них особый интерес, у них-то ничего подобного нет…
Прибытие подноса с десертом Мелисса и Фрэнк восприняли с энтузиазмом. Я-то пару бокалов газировки выпил еще у бара…
Когда с десертом было покончено, Фрэнк попрощался с нами. Мы посидели за столиком еще несколько минут и тоже направились к выходу.
В лифте вместе с нами спускались еще несколько человек. Все старательно отводили от нас с Надей глаза, демонстрируя полное отсутствие любопытства. Но когда мы вышли на третьем этаже и двинулись по коридору, я просто физически почувствовал взгляды, сверлящие мою спину. Что ж, публику мы не разочаровали: я обнял Надю за плечи, а она меня — за талию. Ходить обнявшись — особое искусство, но Надя превосходно им владела. Мы удалились по коридору, тесно прижавшись друг к другу, и развитие событий в ближайшие часы нашей жизни ни у кого не вызывало сомнений. Двери лифта закрылись, и Мелисса вздохнула с облегчением.
Когда мы добрались до коридора, куда выходили двери наших номеров, я снял руку с плеча Мелиссы.
— Мэм, благодарю вас! Мне практически не пришлось выполнять ничего особенного, вы — превосходная актриса!
— Да… Актриса…
Мелисса сказала это с каким-то странным выражением, глядя в пол. Потом она вздохнула, подняла голову и посмотрела мне в лицо. Глаза ее были серьезны.
— Алекс, Фрэнк сообщил мне о первых жертвах «рыбной войны». Сегодня в стычке двух рыбацких артелей за косяк ахи погибли четыре корнезианца с одной стороны и один — с другой и еще одиннадцать ранены. По возвращении на берег двух рыбаков одной из артелей доставили замотанными в сети к гоэ острова, и больше их никто не видел.
Я прекрасно понимал, что это означает.
— У нас, пока не улетит «Маджипур», связаны руки. Алекс, три дня ты свободен, отдыхай. А потом, на карнавале, мы должны будем показаться вместе. Утром перед карнавалом я с тобой свяжусь. Пока. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, Мелисса.
И мы разошлись по своим апартаментам.
Я думал, что не смогу уснуть, но, едва добравшись до дивана, провалился в сон без сновидений. Видно, мое сознание, переполненное впечатлениями и переживаниями этого долгого дня, решило, что «утро вечера мудренее». И действительно, утром я уже не мог понять, что это я так страдал вчера вечером, вместо того чтобы наслаждаться каждой минутой, проведенной рядом с Мелиссой? Впредь, решил я, не стоит портить себе то время, которое Мелисса сможет мне уделять. Наоборот, надо радоваться каждому мгновению, проведенному в ее обществе, подаренному мне судьбой. А пострадать мне хватит времени, когда Мелиссы не будет рядом. Да и вообще, есть ли причины для страдания? У нас впереди — вся жизнь, возможно, жизнь очень-очень долгая. И кто знает, что в этой жизни может случиться? Случилось же со мной уже одно чудо! Может, это чудо — не единственное?!
Конечно, здравый смысл и жизненный опыт подсказывали мне, что приходу чудес надо активно способствовать. Что ж, я буду стараться!
Определившись таким образом со своим отношением к жизни, я решил использовать свободные дни для отдыха и улучшения своей физической формы. В конце концов, Мелисса — женщина, и внешний вид для нее должен кое-что значить. Я помнил, как ей понравился мой степной загар!
Я взял на стоянке небольшой флаер, загрузил в него легкую палатку, фризер с едой, фрукты и воду. Поднявшись в воздух, я неторопливо полетел вдоль береговой линии и километрах в пяти от курортной зоны обнаружил маленькую бухточку, уютную и тихую.
Я посадил флаер и через двадцать минут уже блаженствовал, сидя в надувном кресле посреди крошечного лагеря, разбитого мной прямо на естественном пляже, там, где песок уступал место мелким камешкам и редкой траве. Близкие деревья давали не очень густую тень и добавляли ароматы цветов в солоноватый океанский ветерок. Что может быть лучше для отдыха? Тишина и покой. Никаких туристов, никаких аборигенов.
Все три дня я загорал и плавал. Иногда я надевал дыхательную маску и плавал над прибрежным дном, знакомясь с обитателями корнезианских вод, а иногда уплывал далеко в океан, спокойный и чистый. Конечно, я брал с собой на всякий случай кортик и маленькое подводное ружье, но ни разу у меня не было повода ими воспользоваться. Морская фауна Корнезо была совершенно индифферентна по отношению к человекоподобным, и какие бы мутации у обитателей вод не происходили, эту сторону их природы они, похоже, пока не затронули.
Эти дни вдали от людей были так похожи на мои беззаботные дни детских каникул в Крыму! Я думал, что такое уже никогда не может повториться… Но эти три дня на берегу океана были, по сути, каникулами между моими двумя жизнями. Одна жизнь — жизнь обычного человека — бесповоротно закончилась, а другая, которую я толком и вообразить себе пока не мог, практически еще и не началась. Я испытывал странное, давно забытое чувство свободы, свободы от обязательств перед кем бы то ни было. Я никому ничего не был должен, никто от меня ничего не ждал, никому в эти дни я не был нужен. У меня не было никаких планов, я делал, что хотел, и не знал, что мне захочется сделать через час, через минуту… Я забыл обо всех проблемах, и Космофлота, и Земли, и Корнезо, и о своих собственных…
Когда поздним вечером третьего дня я вернулся в свой номер, мне показалось, что отсутствовал я, по крайней мере, месяц, и даже удивился, что все — на своих местах, никаких видимых изменений не произошло, все шло своим чередом.
На следующий день, когда после завтрака в ближайшем ресторане я просматривал по Сети новости, звякнул коммуникатор, и я услышал голос Мелиссы:
— Алекс, как отдохнул?
— Спасибо, мэм, прекрасно!
— Это хорошо. Сегодня нам предстоит участие в карнавале. Мероприятие начинается в шесть. Приходи в мой номер в начале пятого. Я хочу, чтобы ты был в определенном костюме. В твоем гардеробе должен быть голубой бархатный камзол с золотым шитьем, более темные брюки и такие же замшевые сапоги. Надеюсь, ты взял сюда эту одежду?
— Кажется, да. Но не уверен. Надо посмотреть. Вы приготовили для меня столько костюмов, я взял с собой не все…
— Алекс, если этот не обнаружишь, сообщи мне! Тогда я подумаю о другом варианте.
Я уже понимал, что Мелисса мелочам уделяет не меньше внимания, чем проблемам глобальным, потому что и мелочи могут быть очень важны. И если она выбрала для меня определенный карнавальный наряд, значит у нее есть на то основания.
