— Нет, нет, не думай ни о чем!
— Сосредоточься на параллельных прямых!
Я постарался продолжить свое движение над бесконечной лентой дороги. Звуки внешнего мира исчезли, мурашки побежали по коже головы, стало щекотно где-то за глазами, в голове возник тихий, на пределе восприятия, шорох… Потом все закончилось. Майкл отпустил мою голову.
— Он еще плохо умеет сосредоточиваться, — сказал Майкл Мелиссе, — но для первого раза — ничего, сойдет. Во всяком случае, похоже, все получилось.
— А ты проверь.
Они помолчали. Ничего не происходило. Я непонимающе смотрел на них.
— Да, получилось. Он ничего не слышит.
— Алекс, Майкл изменил параметры твоей антенны, поставил блокировку, — пояснила Мелисса, — на некоторое время, конечно, и теперь ты не воспринимаешь? — сигналы.
После этих слов я почувствовал себя как-то странно. С одной стороны, я был рад, что мне не грозит мучиться чужой болью и переживать чужую смерть, хак свою. Но с другой стороны, я ощутил себя кем-то вроде дезертира, или хуже того — ребенка, которого взрослые оберегают от жизненных трудностей.
Мелисса внимательно посмотрела на меня и сказала:
— Мне ведь тоже Майкл утром помог задемпфировать мою антенну, сама бы я справилась с этим с большим трудом.
— Да, мне удалось убедить Мелиссу, что у нее сейчас и так слишком много сложных проблем, чтобы еще отвлекаться на дела, подобные сегодняшним. И тебе, Алекс, тоже надо находиться постоянное рабочей форме. Твоя задача — быть все время рядом с Мелиссой и помогать ей во всем. А уничтожение этих тварей — теперь моя проблема. И моих десантников. Сегодня они получили очень важный урок, и подобный урок должны получить все, кого я взял с собой. Понимаешь, трудно готовить солдат из людей, живущих в мире благополучия и изобилия…
И опять я не решился спросить, ДЛЯ ЧЕГО он готовит своих солдат…
Тут на поляну опустился флаер. Настало время прощаться.
Я отошел в сторону, давая Мелиссе и Майклу остаться на несколько минут наедине.
В этот момент очень кстати ко мне подошел десантник, один из организаторов тотализатора, и вручил мне мой выигрыш. Оказалось, что на Маринеску, кроме меня, поставили только Майкл с Мелиссой и члены команды бота, так что ставки были восемь к одному, и сумма выигрыша оказалась довольно приличной. Конечно, эти деньги для меня ничего не значили, но было приятно, что я оказался прав.
Мелисса и Майкл тоже получили свои выигрыши.
Мы с Мелиссой сели в машину. Я попросил Мелиссу дать мне возможность управлять флаером. Она не возражала. Я поднял флаер над поляной.
Мелисса, устроившись в пассажирском отсеке, сразу, кажется, задремала. Спешить было некуда, и я не стал прыгать в стратосферу. Мне хотелось получше познакомиться с планетой, неторопливо обозревая ее с высоты нескольких километров. Но картина водной глади с разбросанными тут и там зелеными островами оказалась слишком однообразной, и вскоре я перешел звуковой барьер.
Наконец над водой сверкнула белая точка, и вот уже из-за горизонта показалось исполинское белое здание, ослепительное в лучах клонящегося к закату солнца. Было ли на этой планете хоть что-то, что могло бы сравниться с ним в красоте и величии? Теперь я был уверен, что когда-то было…
Я сделал круг над территорией «Райского Местечка» и посадил флаер на той же стоянке на крыше, откуда мы взлетели прошлой ночью. Боже, мне казалось, что это было полжизни назад!
А у народа продолжался праздник. Туристы проводили свой последний день на корнезо, развлекаясь по полной программе. Люди пели, танцевали, собирались вокруг артистов, выступавших на каждом перекрестке и даже просто на аллеях парка. На пляже готовились, как только стемнеет, зажечь костры… Очевидно, предстояла и бурная ночь.
Завтра «Маджипур» стартует, забрав с собой эту веселую толпу, и начнется наша работа. Я пока плохо представлял себе, как все будет происходить и, главное, удастся ли осуществить то, что готовилось целых двенадцать лет. Но в любом случае через четыре месяца будет ясно, выживет ли народ Корнезо, суждено ли возродиться цивилизации этой планеты, или останутся от нее лишь археологические экспонаты далекого прошлого, кустарные изделия последних поколений и стремительно дичающая биосфера.
Мы с Мелиссой спустились на наш этаж, прошли по коридору, показавшемуся мне бесконечным, и остановились у ее номера.
— Алекс, отдыхай. Завтра — день отлета, ты свободен. Послезавтра мы даем первый концерт. Мы с Шерром будем исполнять новый балет, подготовленный специально для этой операции. А сегодня ты прими снотворное. Твой организм получил серьезную встряску, помоги ему прийти в себя. Поешь как следует, нейронная сеть любит протеин и воду. И обязательно съешь несколько бананов, уровень серотонина не должен падать…
С этими словами Мелисса скрылась в своих апартаментах.
Я выполнил все, как советовала Мелисса.
Правда, ужинать я никуда не пошел, а заказал еду в номер: сегодня я не мог видеть улыбки и слышать смех!
Потом я долго стоял под душем. Вода текла и текла по моему лицу, и вкус у нее был соленый. Я все увеличивал напор воды. Я хотел, чтобы горячие струи смыли с меня всю грязь этого дня, я хотел, чтобы душа моя родилась заново, чистой и не ведающей, из пены этих вод… Увы, увы…
Наконец я лег спать и проспал больше суток.
* * *
Я проснулся от необходимости срочно посетить туалет. Принятые мной медикаменты покидали наконец мой организм. Я вернулся в гостиную, где спал на диване, и удивился царящей вокруг тишине. Мои внутренние часы дали какой-то сбой, и я не мог понять, сколько я проспал и почему вокруг так тихо. Часы на пульте в гостиной показывали три часа. Я вышел на балкон. Свет фонарей, приглушенный листвой, освещал пустынные аллеи парка. Пахло свежестью и недавно прошедшим дождем.
Чувство голода подсказывало мне, что спал я долго. Я не был уверен, что ночью можно заказать еду, но на всякий случай позвонил дежурному. Оказалось — можно, и через пятнадцать минут официант привел в номер гравиподнос с моим заказом.
Вид у официанта был усталый. Я спросил у него, почему так тихо вокруг.
— Сэр, так ведь пересменка закончилась, все улетели. Нет, ваш заезд, конечно, остался, но люди в этом заезде спокойные, никто сегодня, слава богу, не гуляет. Последние дни мы работали по семнадцать часов в сутки, во время пересменки всегда так. Через час у меня заканчивается дежурство, пойду наконец высплюсь.
Я предложил бедняге, чтобы не ходить туда-сюда, подождать, пока я быстренько поем, и сразу забрать посуду. Он с радостью согласился.
Я утолил голод, отпустил официанта и почувствовал, что хорошо бы еще поспать.
Следующий раз я проснулся днем. В парке за окном видно было некоторое оживление, но оно не было праздным. Работники КСО и люди из нашего отряда торопливо шли по своим делам, на дальней аллее промелькнул глайдер. А в цветнике прогуливалось несколько местных жителей, мужчин и женщин в красивых одеждах.
