— Где Ротенбруст?
— Лихорадит. Промерз, отогревается. Просил извиниться. Хотелось бы домой поскорее…
— Это кто?
— Малой наш. Учу вон.
Взгляд мастера провианта упал на меня. Тяжелый, неуютный. Мне захотелось от него спрятаться.
— Нашел время сопляков учить, — недовольно сказал цитаделец. — Выгружай, людей сейчас пришлю.
Он захлопнул дверь, не попрощавшись. Я хотел спросить у помощника Ротенбруста, почему цитадельцы не пообщались друг с другом без этой утомительной прогулки с помощью своих чудо-шлемов, но подумал, что сейчас такой вопрос задавать не стоит. Возможно, для Братства важен этот ритуал поклонения, когда просящий должен идти по этим длинным коридорам для разговора. Да мало ли причин.
Для нас наступал самый ответственный момент. Солдат потопал вперед, а я поймал взгляд охотника. Кивнул в сторону цитадельца и показал пальцем в грудь помощника Ротенбруста. Тот прикрыл веки, дав понять, что увидел мой сигнал.
Второго, у двери, должен был взять я.
Рука скользнула к ножу, тронула холодное навершие.
Мы сработали очень хорошо. Когда первый цитаделец отвлекся на запор, охотник вогнал нож в щель между шлемом и воротником нашего сопровождающего, с правой стороны. Придержал захрипевшего, а я прыгнул на солдата, открывающего дверь и ударил его так же справа. Один раз, другой, третий. Совсем как убийца Трех Гвоздей. Мужчина повалился на пол, позади помощник Ротенбруста положил труп второго солдата.
— Теперь отступать некуда, — сказал охотник. Он приоткрыл дверь, наблюдая за двором. — Стой, смотри, — добавил помощник Ротенбруста. Подхватил мертвеца за подмышки и поволок его в темный закуток, где часовой отдыхал, когда еще был жив. Я застыл у щели, из которой тянуло холодом, и уставился на «Хваталу». Пока тихо. Посланные на разгрузку солдаты Братства еще не объявились. Охотник тем временем оттащил труп первого цитадельца и взялся за второй. Я неторопливо, тщательно отер от крови нож. Еще одно убийство, но в душе ничего не шелохнулось. Это Братство. Из-за них можно не переживать.
Где-то что-то лязгнуло, наверное, раскрылся грузовой шлюз одного из кораблей. Звук несколько раз отразился от стен стальной коробки и растаял. К «Хватале» пополз скорт.
— Выехали, — сказал я.
— Иди, — охотник содрал шлем Братства с головы мертвеца, натянул его на голову, затем сорвал плащ и накинул себе на плечи.
— Ты все правильно сделал, — произнес я, помня о сомнениях помощника Ротенбруста.
— Если вы не врете, то да — все правильно, — буркнул он в ответ. Дверь отворилась. Я выскользнул наружу, слетел по лестнице вниз и пошел к «Хватале». Не побежал, неторопливо пошел, объятый корабельными огнями.
Это и был наш сигнал.
Скорт Братства подполз к «Хватале», остановился. Из него выбралось несколько цитадельцев. Я остановился, силясь разглядеть в изрытом траками снеге фигуры наемников Ока. Они должны были быть там, но в пятнах света и тьмы, под росчерками алых и синих линий с неба отыскать их оказалось невозможным. Только когда люди Братства стали валиться с ног, белые фигуры выросли изо льда и бросились к задыхающимся в ужасе и слабости жертвам. Кто-то из безмолвных запрыгнул в скорт, чтобы добраться до механиков.
Кормовой шлюз «Хваталы» опустился разинутой пастью хищника.
Я развернулся, побежал обратно к громгару и забрался наверх, к дверям, охраняемым помощником Ротенбруста. Внутренний двор все так же ровно тарахтел двигателями ледоходов. Внизу, в свете фонарей, к громгару неслись наши. Мне все казалось, что в любой момент их заметят, загудят трубы ледоходов, и все кончится. Все ходы на суда перекроются, и запертых среди кораблей Братства людей расстреляют из орудий. Да что там, если я сейчас постучу, не откроет ли мне настоящий солдат Братства, не увижу ли я на полу труп моего напарника?
Выдохнув, я отстучал условный сигнал, сжал в руке нож.
Дверь распахнулась, помощник Ротенбруста мотнул головой, мол, заходи. Пропустив меня, он встал в проеме.
Я вошел в тепло, снова стянул шапку. Отер ею мокрый лоб и услышал шаги. Кто-то топал по кораблю прямо к нам. Несколько шагов и он окажется в проходе, где будет стоять мальчишка, а в открытой двери будет виднеться притворяющийся цитадельцем охотник.
Зажмурившись, я вцепился в идущего по коридору человека. Туалет. Туалет. Боги, как же хочется в туалет. Как же хочется в туалет. Очень. Лопну. Просто лопну! Распирает так, что режет. О, только бы не описаться. Но как же хочется. Шаги ускорились, а я все давил ему на это желание, превращал его в основное, самое яркое, самое сильное.
— Дрань, — раздалось из коридора изумленное. — Дрань-дрань-дрань!
Да, знай я секреты наемников Ока, все было бы проще. Описавшийся цитаделец остановился в нескольких шагах от поворота, растеряно глядя на себя. Когда я выскочил ему навстречу, он только и смог, что поднять на меня взгляд. Нож вошел ему под подбородок. Человек Братства схватил меня за руку, всхлипнул и повалился на пол. Собачья жизнь, ему было почти столько же, сколько и мне.
Вымазанный в крови, я отступил прочь, не в силах отвести глаз от убитого мною подростка. Потом посмотрел на нож, вытер его о свою парку, и так уже замызганную.
— Отойди, — сказали мне сзади. Сильная рука легла на плечо, оттолкнула к стенке. В коридоры вышли люди Фарри. Растеклись по ходам. Я услышал, как лязгает дверь на лестницу. Как открывается путь к другим палубам.
— Молодец, — раздался рядом голос Бурана. Он лихо подмигнул мне и скользнул мимо.
Откуда-то спереди послышался вскрик. Неясно, то ли кто-то нашел открытую каюту, то ли специально поднял тревогу, чтобы выманить наружу цитадельцев. Не знаю. Вот только после этого вскрика началась настоящая резня. Люди Фарри врывались в каюты, забивали сонных обитателей и спешили назад. Наверху что-то глухо щелкнуло. Мимо пробежало несколько наших. А затем человеческий поток хлынул на другие палубы, оставив эту истекать кровью. Я смотрел на черные лужи, выползающие из открытых дверей, смотрел на цепочки кровавых следов и не мог поверить, что это происходит со мною. Воин Пустыни? Бросьте, маленький, потерянный в брюхе гигантского ледохода мальчик.
Прислонившись к стене, я сполз вдоль нее вниз, опять уставился на труп заколотого мною паренька. Что такое… Я же уже убивал людей. Почему сейчас вот так?
Мир погрузился в туман, и даже когда огромный громгар дернулся, разворачиваясь, я еще не пришел в себя. Там, снаружи, титан Пустыни таранил и мял стоящие вокруг корабли, а его бортовые пушки изрыгали огонь по полусонным соседям, а внутри, на второй палубе, сидел с потерянным видом мальчик по имени Эд ан Бауди.
Когда же у меня нашлись силы, и я побрел по залитым кровью коридорам искать своих, основной бой уже закончился. В драку мне больше вступить не довелось. Пустыня за бортом громгара полыхала, и в горящих кораблях Братства сплавлялись в единое целое металл и человеческая плоть.
